Его не объехать, не обойти, единственный выход — &# 8196; взорвать! Знаю, лирик скривится горько, критик ринется хлыстиком выстегать: — А где ж душа?! Да это ж — рит орика! Поэзия где ж? Одна публицистика!! — Капитализм — неизящное слово, куда изящней звучит — &# 8196;«соловей», но я возвращусь к нему сно ва и снова. Строку агитаторским лозунгом взвей. Я буду писать и про то и про это, но нынче не время любовных ляс. Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс. Пролетариат — неуклюже и узко тому, кому коммунизм — западня. Для нас это слово — мог учая музыка, могущая мертвых сражаться поднять. Этажи уже заёжились, дрожа, клич подвалов подымается по этажам: — Мы прорвемся небесам в распахнутую синь. Мы пройдем сквозь каменный колодец. Будет. С этих нар рабочий сын — пролетариатоводец. — Им уже земного шара мало. И рукой, отяжелевшей от колец, тянется упитанная туша капитала ухватить чужой горле́ц. Идут, железом клацая и лацкая. — Убивайте! Двум буржуям тесно! — Каждое село — могила братская, города́ — завод протезный. Кончилось — столы накрыли чайные. Пирогом
