Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

кот
зажирели,
     спят
       в своей квартирной норке,
просыпаясь
     изредка
         от собственных икот.
Я разбезалаберный до крайности,
но судьбе
    не любящий
          учтиво кланяться,
я,
   поэт,
   и то американистей
самого что ни на есть
          американца.

[1925]

Американские русские*

Петров
   Капла́ном
        за пуговицу пойман.
Штаны
   заплатаны,
        как балканская карта.
«Я вам,
    сэр,
     назначаю апо̀йнтман.
Вы знаете,
     кажется,
         мой апа̀ртман?
Тудой пройдете четыре блока,
потом
   сюдой дадите крен.
А если
   стритка̀ра набита,
           около
можете взять
      подземный трен.
Возьмите
    с меняньем пересядки тикет
и прите спокойно,
        будто в телеге.
Слезете на ко́рнере
         у дрогс ликет,
а мне уж
    и пинту
        принес бутле́гер.
Приходите ровно
        в се́вен окло́к, —
поговорим
     про новости в городе
и проведем
     по-московски вечерок, —
одни свои:
     жена да бо́рдер.
А с джабом завозитесь в течение дня
или
  раздумаете вовсе —
тогда
   обязательно
        отзвоните меня.
Я буду
   в о̀фисе».
«Гуд бай!» —
      разнеслось окре́ст
и кануло
    ветру в свист.
Мистер Петров
       пошел на Вест,
а мистер Каплан —
         на Ист.
Здесь, извольте видеть, «джаб»,
            &# 8195; а дома
            &# 8195;   «цуп» да «цус».
С насыпи
     язык
       летит на полном пуске.
Скоро
   только очень образованный
            &#