и о себе.Я, ассенизатор и водовоз,революцией мобилизованный и призванный,ушел на фронт из барских садоводствпоэзии — бабы капризной.Засадила садик мило,дочка, дачка, водь и гладь* —сама садик я садила,сама буду поливать*.Кто стихами льет из лейки,кто кропит, набравши в рот —кудреватые Митрейки, мудреватые Кудрейки* —кто их к черту разберет!Нет на прорву карантина —мандолинят из-под стен:«Тара-тина, тара-тина,т-эн-н…»*Неважная честь, чтоб из этаких розмои изваяния высилисьпо скверам, где харкает туберкулез,где б… с хулиганом да сифилис.И мне агитпроп в зубах навяз,и мне бы строчить романсы на вас —доходней оно и прелестней.Но я себя смирял, становясьна горло собственной песне.Слушайте, товарищи потомки,агитатора, горлана-главаря.Заглуша поэзии потоки,я шагну через лирические томики,как живой с живыми говоря.Я к вам приду в коммунистическое далеко́не так, как песенно-есененный провитязь.Мой стих дойдет через хребты векови через головы поэтов и правительств.Мой стих дойдет, но он дойдет не так, —не как стрела в амурно-лировой охоте,не как доходит к нумизмату* стершийся пятаки не как свет умерших звезд доходит.Мой стих трудом громаду лет прорвети явится весомо, грубо, зри мо,как в наши дни вошел водопровод,сработанный еще рабами Рима.В курганах книг, похоронивших стих,железки строк случайно обнаруживая,вы с уважением ощупывайте их,как старое, но грозное оружие.Я ухо
