— Нет. Я так не считаю. Как я уже говорил обвинителю штата, Клара страдала тем, что я называю «затяжной истерической диссоциацией». Она достаточно отличается от истерии, описываемой Брейером и Фрейдом.
— Вы, кажется, чертовски уверены, проведя —
— В целом — десять.
— Быстрая работа, — оценил мистер Дэрроу, прикидываясь пораженным. — А что же с Полом Макферсоном — тем мальчиком, который убил себя в вашем Институте?
При упоминании несчастного ребенка доктор смог сохранить полное спокойствие:
— А что с ним, если конкретнее?
— Он страдал этими патологиями?
— Не могу сказать. Он провел у нас слишком мало времени.
— Да? И сколько же?
— Несколько недель.
— Несколько недель? Неужели вам не хватило этого времени, чтобы сформулировать точный диагноз? Ведь с Кларой у вас ушло всего
Доктор понял, куда клонит мистер Дэрроу, глаза его сузились.
— В Институте я занимаюсь десятками детей. Клара же, напротив, располагала моим безраздельным вниманием.
— Нисколько не сомневаюсь, доктор. Не сомневаюсь. И вы сказали девочке, что ваши совместные усилия помогут ей, я прав? — Доктор кивнул. — А вы говорили, что это поможет и ее матери?
— У таких детей, как Клара, — объяснил доктор, — воспоминания об ужасном происшествии вызывают разделение психики. Она отстранилась от их реальности, отказавшись общаться с остальным миром…
— Это чрезвычайно интересно, доктор. Но не ответите ли на вопрос?
Помолчав и затем неохотно кивнув, доктор признался:
— Да. Я сказал девочке — если она сможет собраться с силами и заговорить о том, что случилось, это поможет ей — и ее матери.
— Выходит, для нее было очень важно помочь матери?
— Да. Клара любит мать.
— Даже несмотря на свое мнение о том, что мать пыталась убить ее? А братьев —
Доктор чуть отшатнулся в чрезвычайном негодовании:
— Она, конечно же.
— Но вы уже предполагали, что виновна в этом ее мать, верно?
— Я… — Доктор с трудом подбирал слова — редкое зрелище. — Я не был уверен.
— Вы проделали весь этот путь в Боллстон-Спа по просьбе помощника окружного прокурора потому, что
— Да, подозревал.
— Понимаю. Итак, вы приезжаете в Боллстон-Спа, проводите каждый час бодрствования с девочкой, которая за три года ни слова не сказала ни единой душе, используете все возможные трюки и приемы вашей профессии…
— Я не использую трюков, — бросил доктор, начиная выходить из себя. Но мистер Дэрроу не остановился:
— …чтобы эта девочка понадеялась на вас и поверила, что вы стараетесь помочь ей, тогда как сами вы все время подозревали, что стреляла в нее на самом деле ее же мать. И вы искренне просите нас поверить, что ни одно из ваших подозрений никак не выдало себя при занятиях с этим ребенком, ни разу за эти десять дней?
Доктор напряг челюсть с такой силой, что его следующие слова едва можно было разобрать:
— Я не
Но мистер Дэрроу вновь игнорировал его высказывание.
— Доктор, свое психическое состояние после потери Пола Макферсона вы описали нам как «озадаченное» и «встревоженное». Будет ли справедливо сказать, что вы до сих пор озадачены и встревожены по этому поводу?
— Да.
— Озадачены, встревожены — и потенциально дискредитированы в глазах коллег, полагаю, если расследование покажет, что смерть Пола Макферсона была вызвана тем, что он не получил необходимого ему количества заботы и времени у вас в Институте. Ведь, как вы говорите, вы не смогли уделить этому мальчику «безраздельного внимания». И его не стало. И тогда вы приезжаете сюда, преисполненный вины за мертвого ребенка и подозрений относительно обвиняемой. И вдруг встречаете маленькую девочку, которой
— Я ничего не создавал! — возразил доктор, безотчетно хватаясь за свою левую руку.
— Вы так уверены, доктор? — уточнил мистер Дэрроу, повышая голос. — Вы уверены, что не
— Ваша честь! — выкрикнул мистер Пиктон. — Это вопиющая травля свидетеля!
Но судья Браун отмахнулся от него.
Видя это, мистер Дэрроу продолжал:
— Одна лишь проблема, доктор, одно лишь препятствие. Чтобы ваша схема — ваша и обвинения — сработала, моя клиентка должна отправиться на электрический стул! Но что же это будет значить для вас? Что вы будете реабилитированы — в собственном сознании и в глазах коллег, а дело Макферсона окажется более чем уравновешено делом Хатч! Ваша драгоценная честность будет восстановлена, и обвинение штата сможет закрыть дело о неразгаданном убийстве! Простите меня, конечно, доктор, но я не готов пойти на такую сделку. В этой жизни случаются трагедии, на которые
Внезапно, таким жестом, от которого мистер Мур, мисс Говард и я лишились дыхания, мистер Дэрроу схватил свою левую руку, точно копируя действия доктора; потом он отпустил ее, дав понять, что знает,
— Да — трагедии без ответов, доктор, о чем вы прекрасно осведомлены! И попытка подвести итоги и закрыть счета ничего не изменит! Затягивание петли вины на шее моей клиентки не вернет силы парализованной руке Клары Хатч и не оживит Пола Макферсона. Все совсем не так просто, доктор, не так
Казалось, что с тех пор, как мистер Дэрроу начал говорить, прошло немало времени, и я вроде бы никогда раньше не испытывал к доктору такого сочувствия, как в тот момент — когда его отпустили со свидетельского места, и он медленно пошел обратно, туда, где сидели мы. Я знал, каково ему, как глубоко