кабинет.
— Что, сейчас? — удивился охранник.
— Вряд ли он имел в виду следующий четверг, — буркнул я, развернулся и направился обратно к лестнице. — А на вашем месте я бы пошевеливался — они там все наготове и ждут.
— Эй! — крикнул охранник, когда я уже взбирался по ступеням. — Запомни-ка вот что: я свои деньги получаю не за выполнение приказов всяких малолеток!
Потом он развернулся и вошел в дверь у себя за спиной.
— Да ты только что выполнил один такой приказ, дубина, — пробормотал я с улыбкой, добравшись до второго этажа. — Так что снял бы штаны до побегал.
В секретарской мистера Пиктона я обнаружил Сайруса, детектив-сержантов, мистера Мура, мисс Говард и Эль Ниньо, столпившихся у закрытой дубовой двери во внутренний кабинет. Абориген сидел у Сайруса на плечах и оттуда заглядывал в приоткрытую фрамугу — шпионил за тем, что творилось у трех юристов и доктора, и пытался нашептывать сведения остальным; вот только английский его был не вполне хорош, и разобрать получалось не больше половины того, что говорилось внутри.
— Они сейчас говорят про девочку, про Клару, — шептал Эль Ниньо, когда я вошел.
— Что там о ней? — спросила мисс Говард.
— Что-то… что-то… — Эль Ниньо расстроенно покачал головой. — Сеньор доктор говорит такие вещи, что я не понимаю, — что-то про болезнь и про мать — ту, которая убийца…
— Ох, это без толку, — разочарованно проговорил мистер Мур, потом махнул мне. — Стиви, поменяйся-ка со своим другом. Я хочу знать, что там, черт побери, происходит.
Я было собрался сделать как он велел, но тут во внешнюю дверь постучали. Пока Эль Ниньо спускался с плеч Сайруса, я открыл — и оказался лицом к лицу с охранником Генри и Либби Хатч. Неделя с хвостиком в заключении нисколько не сказалась на манере этой женщины держаться — ее черное платье казалось таким же свежим, как в ту ночь, когда она сошла с поезда, — и не затуманила дьявольского блеска ее золотых глаз. Прежде я ни разу не оказывался так близко к этим глазам, никогда еще не смотрели они прямо на меня; и впечатление от них заставило меня отступать, медленно и тихо, пока я чуть было не рухнул на пустой секретарский стол. Либби при виде такой реакции улыбнулась мне — да так, что, надеюсь, никогда не увижу больше ни у кого подобной улыбки, так, что я припомнил слова мистера Мура в кафе «Лафайетт»: глянув на ее лицо, никогда не угадаешь, что приберегла для тебя эта женщина. Любовь, ненависть, жизнь, смерть — все это было вполне возможно, если благоприятствовало ее целям.
А из гордой походки, которой она миновала остальных, проходя к массивной двери во внутренний кабинет, вполне явственно следовало, что Либби Хатч уверена — целям ее все вполне благоприятствует, во всяком случае, в сложившейся ситуации. Она посмотрела на все лица перед собой, по-прежнему улыбаясь, потом принялась качать головой, будто говоря тем самым, что все мы чудовищно сглупили, даже только подумав о том, что ей можно бросить вызов. Генри, держа ее за предплечье (наручников на ней не было — и это должно было бы показаться мне странным, но не показалось), постучал в дверь кабинета, и мистер Пиктон велел ему проходить. Охранник открыл дверь и указал Либби, что ей следует войти. Сделал он это одним взглядом, быстрым, выразительным движением глаз, какими обычно общаются только очень хорошо знающие друг друга люди.
— Заходите, миссис Хантер, — услышал я голос мистера Пиктона. — Спасибо, Генри. Я пошлю кого- нибудь вниз, когда мы закончим.
— Не хотите, чтобы я подождал? — осведомился охранник.
Мистер Пиктон лишь вздохнул:
— Генри, я что, по-гречески говорю? Если бы я хотел, чтобы ты подождал, я бы попросил подождать. Возвращайся вниз, я пришлю кого-нибудь, когда закончим, большое спасибо!
Охранник, с таким видом, какой у него бывал обычно, если мистер Пиктон ставил его в неловкое положение, — точно у какого-то раненого животного, — снова бросил взгляд на Либби, и она кивнула ему. Только при этом знаке Генри развернулся и угрюмо выскочил из комнаты. Либби же вошла и села за стол мистера Пиктона рядом с мистером Дэрроу, а мистер Максон закрыл перед нами дверь.
— Ну, Стиви, — прошептал мистер Мур, — давай залезай!
Я быстро шагнул на подставленные Маркусом ладони, сцепленные лодочкой, ухватился за руки Сайруса, и он подсадил меня к себе на плечи. Сайрус придерживал меня за ноги, я уселся поудобнее и осторожно придвинул лицо к фрамуге, открытой ровно настолько, чтобы видно было всех участников в комнате, а заодно и кусок стола мистера Пиктона. И, регулярно шепча вниз остальным, я стал свидетелем и пересказчиком вот какой сцены:
— Зачем меня сюда позвали в такое время? — тихо и печально спросила Либби. Выражение ее лица, насколько я мог видеть в профиль, казалось куда как застенчивей, чем в секретарской. — Из-за Клары? С моей крошкой что-то случилось?
— Сейчас, сейчас, миссис Хатч, — произнес мистер Максон, опуская ладонь ей на руку. — Прошу прощения — миссис Хантер. Пожалуйста, успокойтесь.
— Да, уж постарайтесь, миссис Хантер, — сказал мистер Пиктон без тени сочувствия в голосе. — Вы сейчас не в суде, да и представители прессы тут нигде не затаились. Ваш обычный спектакль без надобности.
— Вместо оскорблений, Пиктон, — заметил мистер Дэрроу, закидывая ногу на ногу и откинувшись в кресле, — могли бы и сообщить, какого дьявола вам надо.
— Да, — кивнул мистер Пиктон и прикурил трубку быстрыми скупыми жестами. — Не вижу никаких причин ходить вокруг да около. — Выпустив большие клубы дыма, он выпрямился. — Вокруг да около кустов малины, если точнее, миссис Хантер — тех самых, за хлевом вашей семьи в Шагтикоуке. — И раскрыл глаза пошире: — Или этих кустов еще не было, пока вы жили дома? Нет, думаю, вряд ли были — слишком трудно было бы пробраться под ними для всех этих земляных работ. Впрочем, она же растет как сорняк, малина эта — сейчас уже вот такая вымахала. Почти скрывает это дело. Почти.
Голова Либби замерла, а руки крепко вцепились в подлокотники кресла. Мне был виден лишь один из ее золотистых глаз, но он широко распахнулся — шире, чем я видел раньше: настолько, что я поверил — похоже, на сей раз она и впрямь изумлена и в полном недоумении.
— Пиктон, — проговорил мистер Дэрроу, почесывая затылок с чрезвычайно раздосадованным видом, — вас что, окончательно покинул рассудок — или же во всем этом лепете есть какой-то смысл?
Но на лице мистера Максона отразилась совсем иная реакция; он, может, и не до конца понимал, о чем толкует его оппонент, но, очевидно, знал, что помощник окружного прокурора не станет тратить уйму времени на пустые разглагольствования ни о чем.
— Пиктон, — тихо вмешался мистер Максон, — у вас что, есть новые сведения, вы собираетесь их представить?
Мистер Пиктон не ответил ни на один из этих вопросов — он не отрывал взгляда от Либби, и серые глаза его приобрели тот странный серебристый оттенок, которым отличались, когда он бывал взволнован. Спустя несколько секундой кивнул:
— Да, миссис Хантер. Мы нашли их — вашу мать и брата Элайджу. И, что важнее, нашли это, и услышали всю историю целиком.
В этом последнем заявлении крылся маленький блеф, я-то знал — но все хорошие юристы знают цену расчетливому блефу.
Либби по-прежнему молчала, отчего оба адвоката обернулись к ней с некоторым беспокойством.
— О чем это он? — вмешался мистер Дэрроу. Его глубокий голос прозвучал так, будто и он допускал уже, что мистер Пиктон мог приберечь напоследок кое-что стоящее.
А Либби по-прежнему без слов глазела на мистера Пиктона; однако, похоже, сообразила, что причина ее затруднительного положения не в нем — и вскоре ее золотые глаза вперились в доктора.
— Кто… что же вы такое, черт вас побери? — едва прошептала она, настолько ледяным тоном, что он, похоже, шокировал даже мистера Максона с мистером Дэрроу.
Доктор же в свою очередь только пожал плечами и ответил женщине:
— Всего лишь человек, знающий, на что вы способны, миссис Хантер. Не более.
Мистер Дэрроу весьма неловко встал и сунул руки в карманы:
— Ну ладно, хорош — кто-нибудь собирается объяснить нам, что здесь происходит, или нет?
