только разрушившего в ней всякую возможность хоть как-то контролировать себя, но и лишившего ее возможности спланировать свои действия, изучить жертву. Или, как это едко заметил Мур, «сделать домашнюю работу». И что же могло послужить причиной подобного безрассудства?
— Что ж, не хотелось бы изрекать банальность, — сказал Маркус, — однако… похоже, ей очень хотелось ребенка.
— Верно, — согласился доктор, подкрепив одобрение коротким кивком, и добавил эту мысль в колонку ЗАЧЕМ?. Затем стер записи внизу и перенес их в середину правой половины доски. Теперь там фигурировали три основные категории: ЗАЧЕМ? ПОХИЩЕНИЕ и ЖЕНЩИНА В ПОЕЗДЕ: ГУВЕРНАНТКА ИЛИ НЯНЯ, за которыми до правого края еще оставалось пустое пространство — аккурат для еще одной категории.
— Но не просто ребенка, — торопливо добавил Люциус. — Похоже, она хотела именно
— И ведь отчаянно хотела, — пробормотала мисс Говард.
— Хорошо, — подытожил доктор и, скрипя мелом, выцарапал ДИТЯ ЛИНАРЕС в верхнем правом углу доски. — Однако вам всем следует немного остыть — мы уже несемся впереди паровоза. — Он отступил назад и замер недвижно, изучая вместе с нами результат. — Очертания начинают вырисовываться, — пробормотал он и удовлетворенно раздавил окурок в пепельнице. — Да, детектив-сержант, она хотела ребенка Линаресов. Но, как уже говорил Джон, она не могла знать, кем является дочь Линаресов, — проведенные вами изыскания продемонстрировали нам спонтанность нападения. Сложите эти элементы воедино — и к какому решению вы придете?
Раздумья заняли у Люциуса всего пару секунд:
— Имело значение не то,
Мисс Говард рассмеялась:
— Слова подлинного убежденного холостяка. Она была не
Мисс Говард поднялась из-за стола и добросовестно принялась мерить шагами пятачок перед доской.
— Что же, — произнесла она, взглянув на доктора, внимавшего ей с мелком в руке. — Нам известно, какой была Ана. Счастливой. Неунывающей по природе своей. Возможно, шаловливой, но, как принято говорить, очаровательно шаловливой.
— Продолжайте, продолжайте, — подбодрил ее доктор, записывая все на доске.
— Вдобавок она была здоровым ребенком — судьба наградила ее многими преимуществами, и она, казалось, воплотила их все.
— Так?
— И сообразительным. В столь нежном возрасте ее привлекало то, что мы привыкли считать шедеврами искусства; ее же они как-то бесхитростно интриговали. В этом можно заметить чуткость.
— Ты говоришь о ней как о
— Она и
— Только… только то, что она, боюсь, должна была стать логичной целью нашей подозреваемой. Ее общительность, как я могу предположить, притягивала внимание — большинство людей она восхищала…
— Но кое у кого она вызвала алчную зависть, — сказал Маркус, выпуская изо рта гигантский клуб дыма, от которого брат его немедленно закашлялся. — Ох, прости, Люциус, — тут же извинился Маркус, впрочем, довольно механически.
— Великолепно, — произнес доктор. — Более чем достаточно для хорошего начала. Теперь же обратим свет этих наблюдений на таинственную женщину с линии Эл. Мы уже определили, что она не стала тратить время на изучение своей жертвы. Скорее поддалась, как нам представляется, неодолимому сиюминутному порыву незамедлительно овладеть ребенком, не взирая на то, чей он. Будут ли какие-нибудь еще умозаключения?
— Возможно, она никогда не имела своих детей, — предположил Маркус.
— Принято, — отозвался доктор, записывая. — Но, тем не менее, множество женщин не имеют детей и способны удерживаться от подобных действий.
— Вероятно, она
— Ближе. Но почему, в таком случае, не усыновить или удочерить кого-нибудь? Город полон нежеланных детей.
— Возможно, она и этого не могла, — сказал Люциус. — Сложности с законом, к примеру, — у нее могла быть судимость, если показательно ее поведение в этот раз.
Доктор обдумал его предположение.
— Еще лучше. Женщина, физически неспособная к деторождению и неспособная принять на попечение чужого нежеланного ребенка в связи с возможной судимостью.
— Но все гораздо глубже, — задумчиво пробормотала мисс Говард. — Она не
— Сара? — спросил доктор.
Мисс Говард, похоже, вздрогнула:
— Простите меня. Но здесь… я почти чувствую здесь какую-то трагедию. Быть может, она
Доктор задумался.
— Мне это нравится, — изрек он в итоге. — Сочетается с ее выбором жертвы. Большинство из нас, за исключением таких, как Мур, испытывают определенное томление, когда видят детей, подобных Ане Линарес. Сколь бессознательным или мимолетным оно бы ни было. Могла ли трагедия послужить причиной неодолимости влечения этой женщины? Здоровое счастливое дитя — не этого ли она всегда желала?
— Мало того — похоже, она считала себя вправе на него, — добавил Маркус.
— А что насчет платья? — неожиданно спросил Люциус. — Если сеньора Линарес не ошиблась и эта женщина была кем-то вроде няни или гувернантки…
— О, детектив-сержант, вы читаете мои мысли, — заметил доктор. — Учитывая все описанное нами, кому как не женщине избрать профессией уход за детьми?
— О нет… — простонал мистер Мур, поднимаясь из-за стола и пятясь от доктора. — Нет, нет, нет, я уже чую, во что это выльется…
Доктор расхохотался.
— Еще бы вы не почуяли, Мур! Но чего же вы так боитесь? Вы прекрасно показали себя в деле Бичема — у вас положительный
— Да мне наплевать! — взвыл мистер Мур в ужасе, который лишь наполовину был наигранным. — Я ненавидел ее
— И тем не менее здесь начнется тяжелейшая часть нашего расследования, — подытожил доктор. — Нам следует посетить все без исключения учреждения, предоставляющие сиделок и гувернанток в этом