— Ну и дела! — воскликнула графиня. — Знаешь, теперь я припоминаю. Действительно был какой-то скандал, связанный с Алексом Оболенским, но это произошло много лет назад. Сынок взбунтовался против отца, заявил, что Российское Монархическое Общество — это сборище трусов, которые просрали Россию, и что если бы вместо того, чтобы эмигрировать на Запад, они до конца сражались в рядах Белой армии, сейчас он жил бы на родине, а не в задрипанной французской провинции. Серж залепил сыну пощёчину, они окончательно разругались, и Алекс заявил, что отказывается от отца, от своего имени, от родины и от титула. Затем он сел на свой мотоцикл и уехал. Больше они не виделись.
— Кретин, — сказал Карданю. — Полный кретин.
— Молодёжь вечно бунтует, — пожала плечами Жозефина. — Я сама была такой. Но странно другое. Как бы то ни было, Предсмертный Кошмар — русский, и теперь он следит за Пьером, а Пьер, похоже, ввязался в русско-корсиканский заговор с целью похитить Стефанию. Хотела бы я знать, что здесь происходит.
— А, может, бросим это дело? — жалобно попросил Эжен. — Какая тебе разница, чем занимается муж твоей умершей подруги? Ей-то это уже безразлично. У нас полно денег. Давай уедем куда-нибудь, поженимся. Я хочу лежать с тобой в постели, вместо того, чтобы подвергаться смертельной опасности, выслеживая этих ненормальных русских.
— Ну уж нет! — решительно сказала графиня. — Если бы на моём месте была Жозефина Мотерси- де-Белей, она бы не отступилась, прежде чем не выведала бы всё до последней детали про делишки своего муженька. Я просто обязана узнать, что он затевает, ради памяти моей погибшей подруги. А в постели мы с тобой ещё успеем полежать. Ты ещё запросишь пощады, мой поросёночек!
— Ладно, — со вздохом согласился Карданю. — И что ты теперь от меня хочешь?
— Мы продолжим следить за ним! — воскликнула Жозефина.
— Мы? — переспросил Эжен.
— Вот именно. Мы! — сказала графиня. — Теперь, когда в деле оказался замешан Алекс, тебе может понадобиться прикрытие.
— Слава богу, что наш графоман погружён в творчество, — с облегчением произнёс Пьер, удобно устраиваясь в шезлонге у бассейна. — Хоть часок отдохнём от него.
— Сборник стихов готовит, — усмехнулся Харитон. — Чувствую, что если Стефания ещё пару месяцев проторчит в Австрии, он успеет десятитомник накропать. Как бы не влипли мы с этим пари.
— Кстати, я хотел поговорить о принцессе, — сказал Пьер. — Надеюсь, ты всё-таки не собираешься всерьёз устраивать покушение на Стефанию, а уж тем более с привлечением террористов из Корсиканского Фронта Национального Освобождения?
— А ты бы предпочёл, чтобы террористы были русскими? — поинтересовался Ерофеев.
— Я вообще не хочу никаких проблем, — решительно заявил Большеухов. — И никаких террористов — ни русских, ни корсиканских.
— Да ладно, я пошутил.
Харитон откупорил бутылку холодного пива и вылил его в высокий стакан баварского стекла.
— Хочешь пива? — спросил он.
— Давай, — лениво откликнулся Пьер. — Я очень рад, что ты отказался от мысли о похищении.
— Но вопрос остаётся открытым, — доставая из сумки-холодильника ещё одну бутылку пива и протягивая её приятелю, сказал Ерофеев. — Стефания сейчас здорово зла на мужчин. Чтобы пробудить в ней романтические чувства будет недостаточно просто подойти и заявить: 'здравствуйте, я ваша тётя'. Тут обязательно нужна какая-то сильная эмоциональная завязка. На женщин безотказно действует, когда мужчина спасает их от опасности или, ещё лучше, от смерти.
— Забудь о смерти! — прервал его Большеухов. — И опасности тоже не надо.
— Ну так предложи что-нибудь путное! — разозлился Харитон. — А то сидит тут: 'того не надо, этого не надо'! У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Жарко, — вздохнул Пьер. — В жару мне плохо думается.
— Тогда не мешай думать мне, — заявил Харитон. — Помощи от вас никакой. А что, если на неё злобную собаку натравить?
— Собаку? На Стефанию? — поперхнулся пивом Большеухов. — Зачем?
— Чтобы вы спасли её от разъярённого пса, — объяснил Ерофеев. — Представляешь, какое впечатление произведёт на принцессу, если ты голыми руками задушишь огромного взбесившегося дога?
— Я
Харитон бросил на него полный презрения взгляд.
— От лягушки она сама как-нибудь спасётся, — раздражённо произнёс он. — Ладно, с догом ты действительно не справишься. А как насчёт змеи? Мы можем купить небольшого удава и загримировать его под кобру.
— В Приморских Альпах не водятся кобры, — возразил Большеухов.
Ерофеев хотел что-то сказать, но ему помешало появление Симона. В руке дворецкий держал телефонную трубку.
— С вами хочет поговорить месье Маршан, — протягивая Харитону трубку, сказал он.
— Это детектив, — шепнул Ерофеев Пьеру.
— Да. Это я. Неужели? Вы уверены? Великолепно! — кивая головой, отрывисто произносил он.
Вернув трубку Симону, Харитон пружинистым движением соскочил с шезлонга.
— Началось! — воскликнул он. — Я знаю, куда отправилась Стефания!
Лили Кюизо вцепилась в свежий выпуск журнала 'Горячие новости' с такой силой, что у неё побелели костяшки пальцев. Она читала и перечитывала набранный крупным красным шрифтом подзаголовок:
— Да! — воскликнула Лили, отбрасывая в сторону журнал. — Это судьба! Клянусь, я не упущу этот шанс!
Лука Фавроль, хозяин гостиницы 'Пик Дьявола', протянул Рене Броншану пухлый конверт.
— Вы сделали это! — воскликнул он. — Как вам это удалось?
— Распускание слухов — моя профессия, — ухмыльнулся Броншан, с удовлетворением пересчитывая лежащие в конверте стофранковые купюры. Надеюсь, теперь ваши дела пойдут в гору.
— Уж в этом можете не сомневаться! — кивнул головой Фавроль. — Как только народ узнает, что в моей гостинице решила остановиться сама принцесса Стефания, у меня отбоя не будет от постояльцев. Никто и не вспомнит о проклятии, лежащем на этом месте.
— Если только там снова не произойдёт какая-либо трагедия, — заметил Рене.
— Типун вам на язык! — замахал руками Лука. — Хватит с меня трагедий!
Алексей Оболенский лежал, вжавшись в землю, среди зарослей цветущего дрока. Он с трудом подавлял желание выскочить из своего укрытия и вцепиться в горло ненавистному Поросёнку, погубившему
