Вы, девушки, — легкие чёлны,
качаетесь, бьетесь о волны; —
но к берегу времени вечно привязаны,
ваши сны недосказаны
и скользят над водой.
Порою, заботливо-нежный,
вас ветер целует прибрежный,
и ветер берет вас с собой —
пока не натянется привязь…
и, ласке его не противясь,
вы шепчете все об одном:
«Теперь мы — как лебеди, сестры,
и раковин поезд наш пестрый
по озеру тихо везем».
VII
Средь поля сестры пронесли
из золотой соломы сети —
и всю окрестность оплели
и светлым золотом зажгли;
и смотрят — робкие, как дети:
«Куда же мы зашли?»
Тяжелый вечер пал на них.
И сестры в темноте готовы
идти вперед, на чьи-то зовы;
уже трепещут их покровы,
и в каждом сердце возглас новый:
«Кто мой жених?»
VIII
Вышли сестры вдоль реки
в степи, в светлые посевы,
и сплетают под напевы,
как степные королевы,
королевские венки.
И от них всегда струится
золотистая зарница,
как вечерняя хвала;
и солома полевая,
их слезами налитая,
тяжким золотом легла.
IX
В трепет вешней тишины,
после пасмурной разлуки,
вышел месяц сребролукий;
и дрожат они — и в муке
все заламывают руки
к ветру, вестнику весны.
С робкой нежностью идут,
словно их стесняют платья;
и молитвы, и заклятья
к тайне первого объятья
в час торжественный несут.
X
Улицы прямо ведут
к золоту, к огненной цели.
Покинув минутный приют,
девушки так захотели:
не скажут «прости» под лампадкой
старым, а надо бы: вдаль,
туда, где иная печаль,
все уходят украдкой
и сплетаются в нежности краткой,
и у каждой раскинется шаль
на плечах неожиданной складкой.
XI
Уже на рощу лег осенний
убор, — и сестры пленены,
Но, словно тайны, словно тени,
встает от лоз, от их сплетений,
волна бывалых вдохновений,
печаль прощальная весны.
И вечер крадется нежданно.
В саду, склонив свое чело,
тоскуют розы средь тумана.
Им больно, словно от обмана,-
созрело лето их так рано
и от плодов изнемогло.
Перевод А. Биска
XXVI
Слова, всю жизнь прожившие без ласки,
непышные слова — мне ближе всех.
Я их одену в праздничные краски,
услышу тихий, благодарный смех.
Откроется, о чем они молчали,
