А сейчас и чаек разгонит:
Их возня всё глуше и глуше,
И когда б не пружины прибоя,
Раздавило б оно душу…
* * *
Над головами сонных маяков
Мадонна не спасенных моряков.
В басовых скалах гул – обрывки слов
Всех бывших и не бывших катастроф.
Из всех, кто принесен был той волной,
Последним прихожу на край земной.
И шумно обнажает пена дней
Седое одиночество камней,
Где замерли у времени в тисках
Три купола на тонких маяках.
Три серых башни сложатся в одну,
Чуть выше пены небо натянув,
Чтоб занавес его еще висел,
Тут где земля окончится совсем,
И в узких облачных полосках лент
Бетонный колыхнется монумент.
Бретань. Мыс Ра.
* * *
На берег выйти можно:
Скалы тропу разжали.
Наверное, сходство ложно
С крымскими миражами,
Где белый ком тополиный
Ветром по склону таскало...
Над блеском слепого отлива
Солнце и черные скалы.
Бледно цветет вереск,
А в каменистых грядах
Басом ревет ветер,
Путаясь в темных прядях
Водорослей лиловых...
Что это вдруг тихо?
Солью прибоя снова
Скалам в ночи тикать.
В море текут речки
И не переполняют,
Снова к истокам прежним
Кто-то их угоняет.
Не говори о прошлом,
Будто бы лучше было –
Память в салат накрошит
Всё, чего не хватило,
Разве плетень – защита
Стаду перед волками?
Смех дураков трещит, как
Хворост под котелками...
Впрочем, о чём, зачем я?
Снова отлив – глянцем.
Солнце. Бретань. Кочевье.
Всюду быть иностранцем.
Когда-то ты был где-то...
Молчит, остывая, чайник –
Песня его спета.
Похоже, это – прощанье
С тем, чего больше нету,
И нет до него дела,
Здесь, на краю света,
Здесь, на песке белом...
* * *
Сейнеры, белые домики, синие ставни,
Гранитный маяк Сен-Геноле торчит из камней,
«Пен-ар-бед!» – чайки выкрикивают своенравно,
«Стой! – чайки предупреждают – Здесь – конец!»
Врут они, птицы морские. Не кончено это:
Врут, как горизонта растянутая дуга…
Знаю: за ней – чуть постаревшего Нового Света
