изношенной черной кожаной рубахой, которая когда-то принадлежала Дамону. Нага украла ее у Грозного Волка вместе с бесценным магическим мечом. Это случилось в предгорьях Блотена, когда Нура была именно в этом образе — продажной девки с Южного Эргота. В тот день ей почти удалось убить Дамона — это тоже было частью испытания, — но он сумел вырваться из смертельной ловушки.
И из последующих — тоже.
— И что же ты такое почувствовал? — спросила Нура, протянула тонкую руку и ткнула Мэлдреда пальцем в грудь. На одежде силача тут же возникло кровавое пятно — нага поранила его острым ногтем. — Что действительно надо было сделать, — так это доставить его сюда, ко мне. Похоже, ты терпишь неудачу в любом деле, за которое берешься… принц.
Мэлдред продолжал смотреть на Нуру. Он молчал, сохраняя бесстрастное выражение лица, лишь взгляд горел яростью, но в глубине темных теперь глаз наги плескалось что-то такое, что заставило его кожу покрыться мурашками.
— Мэлдред, тебе не нравится моя внешность? Но ведь это человеческое тело. Я думала, что тебе так будет удобнее. Или ты предпочитаешь мой истинный облик? — Улыбка красотки превратилась в злобную гримасу, взгляд стал ледяным.
Мэлдред невольно содрогнулся, когда увидел следующую метаморфозу.
Кожа соблазнительной эрготианки пошла рябью, словно поверхность воды под порывами ветра, изменяя цвет и плотность, стала гладкой и покрылась чешуйками размером с монету. Ее ноги срослись и превратились в хвост. Через мгновенье над Мэлдредом нависала огромная змея длиной не менее двадцати футов. Ее тело полосами опоясывала черная и красная чешуя, искрящаяся на солнце подобно драгоценным камням, но голова принадлежала маленькой девочке, лишенной возраста. Ее медно-рыжие кудри развевались на ветру, образовывая подобие капюшона, как у кобры. Свернув тело кольцами, Нура подняла верхнюю его часть и, слегка покачиваясь, укоризненно воззрилась на силача.
— Ну что ж, неплохо выглядишь, — произнес Мэлдред высокомерно, — Ты меняешь вид так же легко, как змеи — кожу… — Он помолчал, затем продолжил: — Но один твой облик нисколько не предпочтительнее другого.
Темные глаза твари сверкнули, возле лица заплясали в воздухе синие искры:
— Однако ты выбрал симпатичную человеческую оболочку, которой прикрываешь собственное уродливое тело. Не так ли? Люди — младшая раса, принц, но думаю, они куда как выше твоей расы.
Искорки света перед лицом Нуры стали более яркими, затем почти слепящими, сменили цвет на желтый, за ним — на белый, а потом по мановению руки девочки-змеи, словно стрелы, ударили в грудь Мэлдреда. Силач отшатнулся, прижимая руки к тому месту, куда попали искры. Тут же последовал второй удар, от которого он согнулся пополам, задыхаясь. Сил Мэлдреда хватило только на то, чтобы вскинуть голову и ожечь нагу ненавидящим взглядом, жалея, что его глаза — не нацеленные в ее сердце кинжалы.
— Ты, тварь! — прохрипел он.
Силач продолжал бы проклинать Нуру, но ее магия уже начала действовать. Световые стрелы, снуя под поверхностью кожи Мэлдреда, принялись разрушать заклинание, позволяющее его телу выглядеть человеческим. Мускулы силача вздулись, тело раздалось, так что штаны и жилет затрещали по швам и лопнули, превратившись в лохмотья, грудь стала непомерно широкой, а рост быстро превысил девять футов. Его покрытая бронзовым загаром кожа посинела, брови нависли над глазами, нос увеличился и стал приплюснутым, аккуратно подрезанные волосы рассыпались по плечам дикой белоснежной гривой.
— Вот так, — самодовольно произнесла девочка-змея, когда метаморфоза завершилась. — Я просто обожаю созерцать твой истинный облик, принц. Облик мага-людоеда. Я презираю тебя и твою уродливую расу и получаю от этого превеликое удовольствие. — Выдержав долгую паузу, она добавила: — Интересно, хозяину ты так же отвратителен, как и мне?
— Это которого же хозяина ты имеешь в виду, Нура Змеедева? Сабл? Или того, который находится позади меня? — быстро произнес Мэлдред, не скрывая ярости в голосе.
Он резко обернулся и указал на старую плакучую иву. Сквозь завесу листьев на склоненных до самой земли ветвях было видно темное пятно — вход в пещеру. Вновь повернувшись к Нуре, людоед пристально поглядел ей в глаза:
— Неужели ты действительно думаешь, что можно служить нескольким хозяевам? Нага кудахчуще рассмеялась:
— Разумеется, я нелояльна к хозяйке Шрентака и только делаю вид, что служу жалкой драконице, — поскольку это нужно моему настоящему хозяину. Я получаю от Сабл власть и необходимые знания — возможность творить заклинания, создавать потомков…
— …и чудовищ…
Нура самодовольно кивнула:
— То, что я узнаю от Сабл, делает меня более полезной в глазах моего настоящего хозяина. Нашего хозяина.
— Служить двум драконам одновременно — опасно, Нура Змеедева.
— Сотрудничать с двумя драконами. И я полагаю, что это мудро.
Теперь кивнул Мэлдред, задумчиво потирая подбородок:
— Если Сабл одержит победу, то ты неплохо устроишься при ней. А если победит тот, другой…
— …то я и при нем найду себе место. — Нура отклонилась назад и ухмыльнулась. — В любом случае, если победит черная, ты потеряешь все, а если хозяин — то, в лучшем случае, останешься у него в слугах. И, как бы ни случилось, своего дорогого друга Дамона Грозного Волка ты потерял навсегда.
Мэлдред стоял, уронив руки, и лишь бессильно сжимал кулаки. Последние слова особенно задели силача — ведь Дамон был для него ближе, чем брат.
— Тебе причиняет боль то, что ты предал его, принц?
Мэлдред уже был готов, собрав все силы своего огромного людоедского тела, ударить нагу, но вдруг услышал, как листья старой ивы едва заметно зашелестели. Посмотрев через плечо, он увидел, что из глубины пещеры брезжит едва заметный свет.
— Ну вот, хозяин проснулся, — тут же сказала Нура, проскользнула мимо удивленного Мэлдреда и исчезла за завесой листвы.
Мэлдред метнулся за ней, отведя в сторону большую ветку, затем на мгновение замер. Он закрыл глаза и стал лихорадочно нащупывать в глубине своей бочкообразной груди искру. Нашел! Людоед объял ее сознанием, уговаривая разгореться, пока жаркие волны не стали распространяться по его телу, рукам и ногам, доходя до кончиков пальцев, а кожу не начало покалывать от прилива магической энергии. Когда Мэлдред только учился накладывать на себя чары, приходилось использовать слова и жесты, много тренироваться, но теперь, по прошествии многих лет, чары, превращающие людоедское тело в человеческое, стали частью его самого — достаточно было просто сконцентрироваться. По мере того как искра увеличивалась, тело мага-людоеда сотрясалось от приливов энергии, оно разогревалось так, что становилось почти пунцовым. Через несколько мгновений Мэлдред опять уменьшился в размерах; его кожа утратила прежнюю синеву и обрела бронзовый загар; белая грива сменилась короткими светлыми волосами, которые выглядели так, словно их только что подстригли и тщательно расчесали; только лохмотья одежды остались прежними — чары изменяли только тело.
Людоед в человеческом обличье подошел к застойной луже, над которой до этого сидела Нура, посмотрелся в воду и явно остался доволен. Теперь он был привлекательным мужчиной с мощным телосложением, аристократичными чертами лица и чуть плутоватым, но властным взором. Такая внешность заставляла женщин в любом городе неизменно оборачиваться, а мужчин — задумываться и сравнивать его с собой. Мэлдред знал, что такое сочетание — самое выгодное. Все эти черты он позаимствовал у людей, в разное время приезжавших в Блотен по делам к его отцу. Форму бровей маг взял у короля бандитов, мощное телосложение — у профессионального борца, глаза — у наемного убийцы по имени Каолин, который лет десять назад был нанят с целью устранения одного выскочки-военачальника, который угрожал власти Вождя Доннага. Осанку Мэлдред позаимствовал у молодого пирата, которого он увидел много лет назад на берегу возле Кармиша, а улыбку — у шпиона из Уэйфолда (когда тот перестал быть полезным, Доннаг его казнил). Походку и манеры Мэлдред разработал сам. Он уже привык к своему человеческому образу, и вообще привык считать все человеческое лучше людоедского. Нура Змеедева сказала то, что
