Глава четвертая
Недотепы в Алипиуме
В лицо пахнуло влагой, и кругом стало белым-бело. Они влетели в облако, а когда вынырнули, внизу простирался океан. Нигде не было видно ни клочка суши. Кресло неслось как ветер. Вот хорошо, что им дали теплые плащи! В бумажных пакетах лежали бутерброды. Свой Эрек тут же умял. Далеко внизу катились волны. Над пенными валами кружили птицы, из воды выпрыгивали рыбы. Светловолосый мальчишка не ошибся — это было великолепное зрелище.
От ужасного, гнетущего чувства, которое тяготело над станцией ОКО, не осталось и следа. И все же мальчику не давала покоя тревожная мысль: им давным-давно следовало бы повернуть назад.
— Когда обратно полетим?
— Никогда. Видишь точку вдалеке? По-моему, это предыдущее кресло. Посмотри наверх.
Эрек поднял голову. Восторг полета над океаном так его захватил, что мальчик совсем забыл про шест. Он-то был на месте, но трос куда-то пропал! Эрек вцепился в поручень мертвой хваткой.
— Не бойся. Если кресло до сих пор не рухнуло, значит, все в порядке. Мы уже с полчаса так путешествуем, — с улыбкой сказала Бетани. — Думаю, мы с тобой попали в какой-то… особенный мир. Тут люди умеют летать, подъемники несутся по воздуху, куртки в руках тают. Да и пароль на входе не простой: «Древняя магия, вспомни меня». А у мужчины, который нас в кресло посадил, на жилетке было написано «Колдовские линии».
Она посмотрела вдаль.
— Тебе, наверное, покажется, что я спятила. Но я всегда верила: в жизни должно быть что-то еще. Удивительное, волшебное.
— Я тоже так думал, — покачал головой Эрек. — Мама повсюду видит магию. Сначала у нас это было как игра. А теперь мне очень неловко: я вырос, а она все продолжает.
Мама до сих пор вела себя так, словно он дитя малое. Даже пела ему колыбельную. Стыда не оберешься!
— У нас по-другому. Дядя никогда не замечает ничего странного, даже если это происходит у него под носом.
Они стали смотреть вниз, на бескрайний голубой простор, полный жизни и тайн. Низкие облака покрывали их лица капельками росы. Потом несколько часов кресло летело над зелеными перекатами холмов, усыпанных крошечными домиками, над фермами, городами, лесами.
— Куда это нас везут? — спросила Бетани. — Вокруг света?
— За тридцать долларов?
И снова внизу потянулись моря, изумрудные луга, деревеньки. Солнечные лучи согрели воздух, и мальчик снял капюшон. На горизонте выросли горы. Их острые вершины пронзали облака. Кресло замедлило ход, скользя вдоль каменистых склонов. Наравне с ним парили орлы. В самом сердце горного кряжа, среди утесов лежала огромная долина, скрытая под золотым куполом. Рассмотреть его было непросто — поверхность играла бликами, отражая солнечный свет. Купол состоял из чего-то воздушного. Кресло пролетело прямо сквозь него, и Эрек почувствовал, как лицо погладил туман.
Высокий молодой человек помог им встать.
— Удачи в состязаниях!
Эрек показал ему фотографию.
— Вы не видели эту женщину?
Тот покачал головой.
— Тут столько народу, что всех не упомнишь, а большинство приезжает по Артерии.
Они вошли на станцию Алипиум. Эрек приуныл, в груди шевельнулось тяжелое чувство. Здесь тоже царила печаль. Это место было уменьшенной копией станции ОКО: так же открывались и пропадали двери, под потолком летал народ.
Бетани подошла к билетной кассе. Лысый продавец взглянул на нее и прищурился.
— Уехать решшили? Вы, кажетсся, одни такие. Весе, наоборот, к нам сстекаютсся.
— Сколько стоит билет до Нью-Йорка?
— До Нью-Йорка? — приподнял безволосую бровь человек. — Но это же в Верхнем мире. — Он опять прищурил глаза. — Иносстранцы? Как интерессно!
— Так сколько же?
— Туда вам нельзя. Это запрещено правилами. — Он подался назад.
— А сколько стоит доехать до станции под Центральным вокзалом?
— Ты про ОКО говоришшь? Хорошшее название. Лучше, чем сстарое. Раньше она называлаесь «Ссердце». По Артерии — три серебряных шшайра.
Мужчина раскачивался взад-вперед, словно хотел ударить.
— А сколько это в долларах?
— Американсских долларах? Ну конечно! — По его губам змейкой скользнула усмешка. — Тридцать ссс каждого.
Эрек заметил, что у человека нет рук.
— Сскажите, как васс зовут?
Безрукий кассир шипел и качался так сильно, что друзья решили отойти.
— Что будем делать? — спросил мальчик.
— Я уже говорила. — Бетани протянула ему тридцать долларов. — Я остаюсь.
Эрек покачал головой.
— Не надо! Ты и так мне очень помогла.
— Бери! — Девочка сунула ему в карман свернутые банкноты. — Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Это лучший день в моей жизни! Только представь, каково ишачить на дядю Эрла.
Эрек скормил купюры автомату, и тот выдал три серебряные монеты с короной на одной стороне и профилем королевы — на другой. Бетани проделала то же с оставшимися восемью долларами и получила восемь банкнот, на которых было напечатано «Банк». Перевернув одну, девочка ахнула. На рисунке была она сама, только совсем еще маленькая. Она стояла за прилавком в киоске дяди. Эрек тоже взял купюру. На ней оказалась другая картинка: он с друзьями в старой школе.
— Смотри! — воскликнула Бетани.
Мимо прошли мальчишки со станции ОКО. Эрек вытащил из кармана куртку и побежал за ними.
— Держите. Вы потеряли возле лифта.
Рыжий выхватил куртку.
— Ты ее украл!
— Вот балда! — сказал светловолосый. — Он же вернул ее тебе.
Он вдруг попятился.
— Оскар, смотри! — Мальчишка постучал указательным пальцем себе по лбу.
Рыжий усмехнулся.
— Недотепы! А я и не знал, что их сюда пускают! Выходит, им тоже разрешили участвовать?
Светловолосый мальчик таращил на них глаза.
Оскорбленная Бетани выхватила у рыжего куртку.
— Зря он вам ее вернул!
— Отдай! — закричал Оскар, — Если вы недотепы, мы-то здесь при чем?
Он хотел отнять куртку, но девочка увернулась.
— Видишь, Джек? Прав был мой отец: по заслугам их наказали!
— А мои родители говорят, что это несправедливо. — Джек озабоченно взглянул на Эрека и Бетани. — По-моему, такое прозвище им не по душе.
— Точно, — сказал Эрек. — Наверняка вам тоже не понравится, если вас назвать тупыми ослами.
Оскар шагнул к нему, но Джек со смехом оттащил друга.
— Да ладно вам. Не обижайтесь. Мы просто не знаем, как вас еще называть.
Оскар хихикнул.
— Ага. Ведь у вас на лбу такие большие «Н».
