удара.
Пока андроиды лезли в новообразовавшийся выход, лейтенант, собравшись с духом, велел системе связать его с самим командором.
— Слушаю, лейтенант, — раздался в доспехе сухой голос адмирала флота, следующего к планетам Федерации.
— Командор, — обратился к нему Фарк, решив говорить начистоту, — докладываю о катастрофе. Оборона «Сердца Эльвы» оказалась частично восстановлена. Десантный корабль и истребители поддержки были сбиты ракетами, десантные капсулы уничтожены на подлете. Я единственный выживший — в моем распоряжении только три андроида.
После продолжительного молчания, во время которого на висках лейтенанта выступили крупные бисеринки пота, послышался надтреснутый голос командора:
— Как вы могли так опростоволоситься, лейтенант? Я ведь предупреждал, чтобы вы не смели недооценивать врага.
— Виноват, командор. Я постараюсь хотя бы частично искупить…
— Впрочем, — не слушая его оправданий, продолжил собеседник, — моей вины в этом позоре намного больше. Сколько хороших парней уже погибло из-за этого корабля… Лейтенант, какое решение вы приняли?
— «Кролик» находится на капитанском мостике, сэр, я иду на штурм.
— «Кролик»? Этот «кролик» уже уничтожил всех ваших подчиненных. Вы уверены, что одолеете его?
— Без сомнений, сэр!
— А у меня на этот счет другое предчувствие. Впрочем, дело ваше. Не будь тут затронута офицерская честь, я бы приказал вам остановиться и дожидаться подкрепления. Но в вопросах чести не так уж много рациональности. Принимайте решение сами. Я уже отдал приказ — часть эскадры движется к вам. Конец связи.
— Так точно, командор! — гаркнул лейтенант, уже зная, что связь прервалась.
Андроиды продолжали двигаться клином, разрезая встающие на пути преграды, а когда система, рассчитавшая оптимальный путь, подавала им сигнал, они резали потолочные плиты и поднимались на уровень выше с помощью генераторов гравиполя, встроенных в доспехи. Лейтенант шел за ними почти бездумно, словно и сам был роботом. В его голове все еще звучали, не утихая ни на секунду, слова адмирала, сомневающегося в том, что он сможет справиться с «кроликом», уже уничтожившим его надежды на очередное звание. Сам лейтенант, несмотря на то что обладал экстрасенсорным восприятием, не чувствовал свою смерть. Но и уверенности в своих силах у него также не было.
Странное ощущение. Новое. Обычно перед боем его тело наполнялось адреналином, но сейчас… кажется, это чувство — когда хочется сесть, засунуть в рот ствол энл-фала и спустить курок — называется депрессией.
Он почувствовал укол в шею.
— Что это?
— Антидепрессант, — лаконично ответила бортовая система.
— Спасибо, мне лучше.
— Не за что, лейтенант.
Вернулись силы, уравновесились эмоции. Лейтенант Фарк огляделся, заново оценивая обстановку. До капитанской палубы, если верить схеме, оставался один зал. Как раз сейчас андроид с компактной лазерной установкой на плече вскрывал перегородившую путь стену.
Но странное дело — как только тройка андроидов вступила в зал перед капитанским мостиком, сигнал «кролика» исчез. Лейтенант даже остановился от изумления. Он что, покончил с собой?
— Лейтенант, система сторожек уничтожена, — пролепетала бортовая система.
— Кем?!
— Кораблем «Сердце Эльвы», средством ЛЗ-116.
Фарк не успел ответить: шлюз, ведущий в зал командования корабля, открылся, и из-за угла, описав кривую дугу, вылетела здоровенная ракета. Троица синхронно двигавшихся андроидов оказалась в эпицентре взрыва, и лишь один из них каким-то чудом успел среагировать и не попал под полыхнувший шар плазмы. Его отбросило в конец зала, где искореженный боевой доспех с трудом вернул робота в вертикальное положение.
А сам Фарк, не входя в зал, открыл огонь из своего энл-фала, целясь прямо сквозь стену в то место, где предположительно находился «кролик». Частицы антиматерии, оставляя за собой яркий след из-за разрушающихся от соприкосновения с ними молекул воздуха, пронзили стену капитанского мостика насквозь. «Кролик», наверное, считал себя крутым, когда стрелял из-за угла, не показываясь противнику.
— Сейчас ты сдохнешь! — крикнул лейтенант, включив внешние динамики. — Ты меня слышишь, «кролик»?!
Прислонившись спиной к переборке рядом с открывающимся шлюзом и прижимая к груди ракетомет, будто простой автомат, я истекал холодным потом. Сейчас, сейчас меня будут убивать… Но ничего, еще побарахтаемся!
Скафандр прилип ко мне, словно вторая кожа. Я почти не ощущал его вес и объем, и если бы не переливающееся перед глазами табло с циферками и схемами, вообще забыл бы о его существовании. Однако времени нет: прошла секунда — двери шлюза открылись, и я должен нажать на спусковой крючок, точнее, поскольку у меня в руках ракетомет, на красную кнопку.
Благодаря уничтожению сторожек Эльва уже почти полностью подавила маскирующий сигнал скафандров десантников и теперь транслировала их гнусные рожи мне в шлем, словно по телевизору. Красивые скафандры белого, как снег, цвета, с несколькими черными линиями не могли компенсировать уродливые, вытянутые, как морды бегемотов, стальные ребристые шлемы и зловещие треугольные глаза, мерцающие потусторонним сиреневым светом.
Красный треугольник, беспокойно извивающийся у меня перед глазами, выделил участок пола прямо в середине этой команды. Не высовываясь из-за угла шлюза, я направил спаренные трубы ракетомета в зал, в котором находился.
Чувствуя себя так, будто через мгновение мне предстояло клочками разлететься по полу, я надавил на гашетку. Две трубы разом выплюнули сгустки чего-то серого, которые стремительно понеслись к настенным мониторам и вдруг, подобно двум кускам нагретого пластилина, слились в единое целое, превратившись в испустившую черный шлейф ракету. Конечно, Эльва предупреждала меня о чем-то подобном, но увидеть в двух десятках метрах от себя ракету, сначала притормозившую, а потом развернувшуюся на девяносто градусов, я, честно говоря, не ожидал.
Я сглотнул тягучую слюну, когда полуметровая болванка, до отказа забитая взрывчатым материалом, о котором я не имел никакого представления, на огромной скорости пронеслась мимо меня в открытый шлюз. А потом я сморгнул — продолжающаяся трансляция событий, происходящих в соседнем зале, сыграла со мной злую шутку. Прежде чем ослепнуть от яркой вспышки, я успел увидеть, как ракета со знакомым именем «Томагавк» вонзилась в пол точно в центре между тремя десантниками. Все вокруг содрогнулось, мне показалось, что из шлюза полыхнуло пламя, и трупы десантников разлетелись во все стороны, но я не был в этом уверен.
Уронив ракетомет на пол, я рефлекторно прикрыл глаза рукой, совсем забыв, что на мне шлем, и сполз по стене. Проклятая трансляция ослепила меня и вызвала нестерпимую головную боль, словно мне в уши вставили связку петард, которые выстреливали по одной, медленно раскалывая голову на кусочки.
Где-то в очаге этой боли пульсировал образ трех продвигавшихся по соседнему залу фигур. Я испугался, что эта картина запечатлелась во мне навечно — ведь это было последним, что я видел перед ослепительной вспышкой, — но затем меня осенило. Их было трое! Десантников было трое! А ведь должно быть четверо!
Страх подстегнул разум, заставил забыть о разрывающей череп боли и открыть глаза. Я с удивлением обнаружил, что вижу довольно неплохо и поле зрения, вопреки опасениям, не застилают никакие пятна, не считая, конечно, раздражающих диаграмм на периферии.
