Мак-Айвер нахмурился, уловив новую натянутость в голосе Гаваллана, но промолчал. Многие годы он знал об их соперничестве и обоюдной ненависти, об обстоятельствах смерти Дэвида Мак-Струана и том, как все в Гонконге удивились, когда Линбар получил высшую должность. У него оставалось немало друзей в колонии, которые присылали ему вырезки с последними новостями или слухами – животворной кровью Гонконга – в Благородном доме и его соперниках. Но он никогда не обсуждал их со своим старым другом.
– Прости, Мак, – резко сказал как-то раз Гаваллан, – не хочу обсуждать подобные вещи, или то, что происходит с Иэном, Линбаром или Квилланом, или кем-то еще, кто имеет отношение к Благородному дому. Официально я больше не связан с Благородным домом. Давай на этом и остановимся.
Ну и ладно, подумал тогда Мак-Айвер и продолжал хранить молчание на этот счет. Он искоса взглянул на Гаваллана на соседнем сиденье. Годы милостиво обошлись с Энди, сказал он себе, он до сих пор выглядит все таким же импозантным мужчиной – даже несмотря на все его нынешние проблемы.
– Не о чем беспокоиться, Энди. Ничего такого, с чем бы ты не справился.
– Хотел бы я сейчас в это верить, Мак. Семь дней – это огромная проблема для нас, не так ли?
– Ну, это еще мягко сказа… – Мак-Айвер заметил, что датчик топлива замигал на нуле, и разразился проклятиями: – Кто-то, должно быть, слил бензин из бака, пока машина была на стоянке. – Он остановил машину, вышел на несколько секунд, потом вернулся и с треском захлопнул дверцу. – Замок сломал, гад проклятый. Мне придется заправиться. По счастью, у нас еще есть несколько бочек бензина, и в подземной цистерне вертолетного топлива наполовину на случай чрезвычайной ситуации. – Он замолчал, его мысли осаждали Джордон, Загрос, НВС и семь оставшихся дней. Кого мы потеряем следующим? Он уже начал чертыхаться про себя, когда услышал внутри голос Дженни, говоривший: «У нас все получится, если мы захотим, мы сможем, я знаю, что мы сможем…»
Гаваллан думал о своем сыне. Я не успокоюсь, пока не увижу его своими глазами. Завтра, если повезет. Если Скот не вернется до моего самолета в Лондон, я сдам билет и полечу в воскресенье. И мне каким-то образом нужно суметь встретиться с Талботом – может быть, он сможет мне чем-то помочь. Бог ты мой, всего семь дней…
Времени на заправку у Мак-Айвера ушло всего ничего, он вылетел с территории аэропорта и влился в поток машин. Огромный транспортный самолет ВВС США прошел совсем низко над ними, готовясь садиться.
– Они обслуживают примерно пять 747-х «боингов» в день, все еще с помощью военных диспетчеров, «под присмотром» «зеленых повязок», каждый кому не лень отдает приказы, отменяет приказы, отданные другими, и никто никого все равно не слушает, – сказал Мак-Айвер. – «Британские авиалинии» пообещали мне три места на каждом их рейсе для наших британцев – с багажом. Они надеются проталкивать сюда свой 747-й каждый второй день.
– А что они хотят взамен?
– Бриллианты короны! – сказал Мак-Айвер, попробовав немного развеять их угнетенное состояние, но шутка не удалась. – Нет, Энди, ничего они не хотят. Здешний директор БА, Билл Шусмит, классный мужик и здорово справляется со своим делом. – Он резко крутанул руль, объезжая сгоревший автобус, лежавший на боку и перекрывавший половину дороги так, словно он был аккуратно припаркован. – Сегодня женщины снова выходят на демонстрацию. По слухам, они собираются делать это каждый день, пока Хомейни не уступит.
– Если они будут держаться все вместе, ему придется.
– Я уже не знаю, что думать в эти дни. – Некоторое время Мак-Айвер вел машину молча, потом дернул большим пальцем в сторону прохожих, шагавших туда и сюда. – Эти, похоже, знают, что в мире все в порядке. Мечети забиты народом, марши в поддержку Хомейни собирают огромные толпы, «зеленые повязки» бесстрашно сражаются с левыми, левые так же бесстрашно сражаются с «зелеными повязками». – Он сипло закашлялся. – Наши сотрудники, ну, они просто кормят меня обычной иранской лестью и вежливостью, и никогда не знаешь, что у них на самом деле на уме. В одном только можно быть уверенным: все они хотят, чтобы мы убрались отсюда В-О-Н! – Мак-Айвер свернул на тротуар, чтобы избежать лобового столкновения с машиной, которая выскочила на встречную полосу и, громко сигналя, неслась на скорости, слишком высокой для скользкой от снега дороги, – потом покатил дальше. – Чертов полудурок! – выругался он. – Если бы не тот факт, что я люблю свою «Лулу», я бы махнул ее на битый-перебитый пикап и показал бы этим обормотам, где раки зимуют! – Он посмотрел на Гаваллана и улыбнулся. – Энди, я очень рад, что ты здесь. Спасибо. Мне теперь лучше. Извини.
– Нет проблем, – спокойно ответил Гаваллан, но внутри у него все кипело. – Как насчет «Шамала»? – спросил он, не в силах больше держать это в себе.
– Ну, семь там дней или семьдесят… – Мак-Айвер ловко свернул, избежав еще одной аварии, вернул встречному водителю его неприличный жест, потом опять двинулся дальше. – Давай притворимся, что все согласны и мы могли бы нажать кнопку, если бы захотели, в день «Д», через семь дней… нет, Армстронг сказал, нам лучше не рассчитывать на больше чем неделю, поэтому давай скажем, шесть дней, считая от сегодняшнего, в следующую пятницу. Пятница все равно подходит лучше всего, так?
– Потому что это их священный день, да, я тоже об этом подумал.
– Тогда, перекраивая то, что мы тут с Чарли наработали, получается следующее: фаза первая – с сегодняшнего дня мы вывозим из Ирана всех своих иностранцев и все запчасти, какие сможем, любым возможным способом, 125-м, машинами через Ирак и Турцию и как багаж и избыточный багаж через БА. Как-нибудь я добьюсь от Билла Шусмита увеличения числа мест на их бортах для наших людей и преимущественного права пользования грузовым пространством. Мы уже вывезли два 212-х «для ремонта», и третий должен вылететь из Загроса завтра. У нас остается пять птичек здесь, в Тегеране: один 212-й, два 206-х и два «Алуэтта». Мы пошлем 212-й и «Алуэтты» в Ковисс, якобы в ответ на просьбу Мастака, хотя зачем они могут ему понадобится, один бог знает. Дюк говорит, у них и те, что есть, не все задействованы. В любом случае оставим здесь два 206-х для отвода глаз.
– Оставим их?
– Нам все равно никак не удастся вывезти все вертолеты, Энди, сколько бы времени у нас ни было. Так, за двое суток до дня «Д», в следующую среду, последние из наших иностранцев, которые работают в Управлении – Чарли, Ноггер, оставшиеся пилоты и механики и я, – садятся в 125-й, у которого рейс в этот день, и со всем скарбом перебираются в Эль-Шаргаз, если только, конечно, нам не удастся вывезти кого- нибудь из них раньше на рейсах БА. Не забывай, мы должны сохранять свой численный состав, на каждого выехавшего один прибывший. Дальше мы…
– Как насчет бумаг, разрешений на выезд?
– Я постараюсь достать бланки у Али Киа – мне понадобятся несколько незаполненных швейцарских чеков: он принимает пешкеш, но он еще и член правления, он очень умен, горяч и жаден, но вот шкурой своей рисковать не любит. Если с ним не получится, значит, на 125-й будем пробираться, рассовывая пешкеш людям в самом аэропорту. Наше объяснение для партнеров, Киа или кого там угодно, когда они обнаружат, что мы исчезли, будет заключаться в том, что ты созвал срочное совещание в Эль-Шаргазе – объяснение не слишком убедительное, но это значения не имеет. На этом фаза первая заканчивается. Если нам не дадут уехать, это будет означать конец операции «Шамал», потому что тогда нас используют в качестве заложников, чтобы вернуть все вертолеты, а я знаю, что ты не согласишься пожертвовать нами. Фаза вторая: мы налажи…
– А как быть со всем твоим имуществом? И имуществом всех ребят, у которых есть дома или квартиры в Тегеране?
– Компания должна будет выплатить справедливую компенсацию – это должно стать частью расчета прибыли и убытков по «Шамалу». Договорились?
– Во что все это выльется, Мак?
– В не слишком большую сумму. У нас нет других вариантов, кроме выплаты компенсации.
– Да, да, я согласен.
– Фаза вторая: мы налаживаем бизнес в Эль-Шаргазе, где к этому времени уже произойдет несколько вещей. Ты договоришься о прибытии в Эль-Шаргаз грузовых «Боингов-747», они должны быть там в полдень в день «Д» минус один. Далее, к этому времени Старк каким-то образом тайно припрячет достаточно бочек с горючим, чтобы они могли перелететь через залив. Кто-то еще припрячет
