– Хорошо, очень хорошо, ага. Второе подождет до завтра или до послезавтра, как и третье и, возможно, четвертое. Но по поводу вашего первого вопроса: завтра в десять часов утра принесите мне список конкретных просьб, которые скажут, как я мог бы помочь покончить со всеми вооруженными столкновениями в Азербайджане – и как вы лично, если бы у вас была такая власть, как бы вы… – Он подумал секунду, потом добавил: – Как бы вы обезопасили нас от врагов внешних и от врагов внутренних. – Он повернулся к Армстронгу.
Армстронг надеялся, что их разговор с Хашеми будет длиться вечно, пребывая в экстазе от подобной возможности воочию наблюдать, как новый хан схватился с таким закаленным противником, как Хашеми. Бог и все его ангелы, если этот сучонок способен действовать с такой уверенностью на второй день после того, как стал ханом, и пережив взрыв, едва не отправивший его к праотцам всего пару часов назад, правительству ее величества лучше поставить его где-нибудь повыше в списке особо опасных лиц, «потихоньку, полегоньку птичка ловится в силок!». Теперь он видел, что все глаза обращены на него. С усилием он сохранил невозмутимое выражение на лице, внутренне простонав: «Ну вот, теперь и твоя очередь!»
– Вы являетесь специалистом в каких именно областях, которые могли бы быть мне интересны?
– Ну, ваше высочество, я… э-э… я работал в специальной службе и немного разбираюсь в работе разведки и… э-э… контрразведки. Разумеется, качественная информация, тайная информация является безусловно необходимой для человека вашего ранга. Если бы вы пожелали, я, возможно, мог бы в сотрудничестве с полковником Фазиром предложить вам некоторые пути усовершенствования организации этой работы.
– Здравая мысль, мистер Армстронг. Пожалуйста, представьте мне свои соображения в письменном виде – как можно скорее.
– С радостью. – Армстронг решил рискнуть. – Мзитрюк мог бы быстро обеспечить вас многими необходимыми вам ответами, дать большинство из наиболее важных ответов, касающихся тех «внешних и внутренних», которых вы упомянули, особенно если полковник смог бы… э-э… поболтать с ним наедине. – Слова повисли в воздухе. Рядом с собой Армстронг увидел, как Хашеми нервно переминался с ноги на ногу. Готов жизнь на кон поставить, что ты знаешь больше, чем хочешь показать, Хаким, мой мальчик, и я готов заложить свои яйца, что все эти годы ты провел отнюдь не «перышком», будь оно неладно! Господи, мне нужна сигарета!
Хаким продолжал сверлить его взглядом, и Армстронгу так захотелось закурить, глубоко затянуться и сказать небрежно: «Ради всех святых, да брось ты тужиться и в игрушки играть – делай дело или вставай с горшка…» Тут перед его внутренним взором возникла картина хана всех Горгонов, сидящего на корточках над нужником с висящими причиндалами, и ему пришлось закашляться, чтобы погасить внезапно вырвавшийся смешок. – Извините, – пробормотал он самым смиренным голосом.
Хаким-хан нахмурился.
– Каким образом я бы мог получить доступ к этой информации? – спросил он, и оба гостя поняли, что рыба села на крючок.
– Каким вам будет угодно, ваше высочество, – сказал Хашеми, – каким вам будет угодно.
Еще одно недолгое молчание.
– Я подумаю над тем, что вы… – Хаким-хан замолчал, прислушиваясь. Теперь и они услыхали приближающееся путт-путт-путт вертолетных лопастей и вой реактивных двигателей. Оба гостя двинулись к высоким окнам. – Погодите, – окликнул их Хаким. – Кто-нибудь из вас, дайте мне руку.
Изумленные, они помогли ему встать.
– Благодарю вас, – сказал он, слегка морщась от боли. – Теперь уже лучше. Это моя спина. Должно быть, во время взрыва я неудачно ударился. – Хашеми принял на себя часть его веса, и между ними обоими Хаким доковылял до высокого окна, выходившего на двор перед дворцом.
212-й медленно заходил на посадку, опускаясь к точке приземления. Когда вертолет подлетел ближе, они узнали Эрикки и Ахмеда в кабине пилота, но Ахмед сидел скорчившись, явно раненный. В корпусе виднелось несколько пулевых отверстий, в одном из иллюминаторов был выбит большой кусок пластика. Вертолет выполнил безукоризненную посадку. Двигатели тут же начали останавливаться. Теперь им была видна кровь, залившая белый воротник Эрикки и рукав.
– Господи… – пробормотал Армстронг.
– Полковник, – настойчиво обратился Хаким-хан к Хашеми, – попробуйте задержать врача, если он еще не уехал. – Хашеми тут же бросился к двери.
В окно им была видна парадная лестница. Огромная дверь открылась, и Азадэ, с трудом передвигая ноги, появилась в проеме и застыла там на какое-то мгновение как статуя; рядом с ней появились другие люди, охранники, слуги, несколько родственников. Эрикки открыл дверцу кабины и неуклюже выбрался из вертолета. Устало улыбаясь, он двинулся к ней. Но шаг его был тверд, и голову он держал высоко, и потом она упала в его объятия.
ГЛАВА 56
Город Ковисс. 12.10. Ибрагим Кияби нетерпеливо ждал в засаде, когда мулла Хусейн выйдет из мечети на заполненную людьми площадь. Он сидел сгорбившись, привалившись к фонтану напротив огромной двери, его руки лежали на холщевом мешке, в котором была спрятана М16. Его глаза покраснели от усталости, все тело ныло после пятисоткилометрового пути сюда из Тегерана.
Праздно поглядывая кругом, Ибрагим заметил в толпе высокого европейца. Человек следовал за «зеленой повязкой» и был одет в темную одежду, парку, фуражку с козырьком. Он смотрел, как они прошли мимо мечети и исчезли в улочке рядом с ней. Рядом зияла пасть базара. Его темнота, тепло и безопасность постоянно манили его уйти туда с холода.
– Иншаллах, – автоматически пробормотал он, потом тупо напомнил себе прекратить употреблять это выражение, поплотнее запахнулся в свое старое пальто и поудобнее устроился у фонтана, который, когда зимний лед растает, снова будет источать тонкую струйку, чтобы прохожий мог попить или ритуально вымыть руки и лицо, прежде чем приступить к молитве.
– А как выглядит этот мулла Хусейн? – спросил он у уличного торговца, который половником отмерял ему порцию дымящегося бобового хореша из котла, висевшего над углями. Тогда было утро, и он только что прибыл после нескончаемых задержек, опоздав на пятнадцать часов. – Какой он?
Торговец, старый и беззубый, пожал плечами.
– Мулла.
Другой покупатель, стоявший рядом, обругал его.
– Чтобы тебе в аду гореть! Не слушайте его, незнакомец, мулла Хусейн – подлинный народный вождь, служитель Бога, у которого из всего имущества только автомат и патроны, чтобы убивать врагов Аллаха. – Другие покупатели одобрительно зашумели, поддержав этого небритого юношу, и заговорили о штурме базы ВВС. – Наш мулла – истинный последователь имама, они приведут нас в рай, клянусь Аллахом.
Ибрагим едва не закричал от бешенства. Хусейн и все муллы заслуживают смерти за то, что пичкают этих бедных крестьян подобной чепухой. Рай? Прекрасные одежды, и вино, и сорок вечных девственниц на шелковых диванах?
Я не буду думать о любви, я не буду думать о Шахразаде, пока не буду.
Его руки погладили спрятанную мощь винтовки. Это чуть-чуть прогнало усталость и голод, но совсем не помогло от ощущения полного одиночества.
Шахразада. Теперь просто сон. Так лучше, гораздо лучше, он ждал ее в кофейне, когда Джари подозвала его и пробормотала: «Во имя Аллаха, муж вернулся. То, что так и не началось, окончено навсегда», – и растворилась в толпе. Он сразу ушел, забрал свою винтовку и пешком дошел до самой автобусной станции. Теперь он ждал, чтобы скоро стать мучеником, совершив месть во имя масс против слепой тирании. Теперь уже совсем скоро. Скоро придет тьма или свет, забвение или понимание, он войдет туда один или вместе с другими: пророками, имамами, дьяволами, с кем?
В экстазе он закрыл глаза. Скоро я узнаю, что происходит, когда мы умираем, и куда мы уходим. Обретаем ли мы в конце концов ответ на великую загадку: был Мухаммед последним Пророком Бога или безумцем? Содержит ли Коран истину? Есть ли Бог?
В узкой улочке рядом с мечетью «зеленая повязка», который привел сюда Старка, остановился и показал в сторону лачуги. Старк перешагнул через заваленный отбросами джуб и постучал.
