По соседству с герцогом

казались необычно открытыми и незащищенными. И вовсе не были похожи на те нудные изречения «подходящих к случаю вещей», которые она ожидала от него услышать. Это были простые слова человека, который чувствует глубже, чем может выразить.

Все, что вы можете делать — это любить его.

Несомненно, это заслуживает попытки. Дейдре потянулась к его руке и вложила свою ладошку в его ладонь.

— Кому-то может показаться, что то, что вы сегодня сделали для меня… никто никогда прежде не делал ничего подобного для меня.

Она заметила, как Патриция выскользнула из комнаты, после того, как послала ей лукавую ободряющую улыбку из-за спины Колдера.

Дейдре сделала вдох и продолжила.

— Это особенно великодушно после того, как я обращалась с вами.

Колдер заморгал.

— Того, как вы обращались со мной? — Его голос был низким и серьезным, мягким как бархат, темным, как кофе. Его рука была теплой вокруг ее ладони, кончики пальцев прикасались почти нежно. — Я думал, что это мне нужно извиняться.

Она склонила голову, не в силах устоять и не поддразнить своего мрачного лорда.

— Вам определенно много за что нужно извиниться.

Он кивнул.

— Я знаю. За то, как я прикасался к вам на фабрике…

Дейдре взмахнула свободной рукой.

— Не за это. Тогда мне понравился каждый момент. Надеюсь, что вскоре вы проделаете это снова.

Маркиз уставился на нее с открытым ртом.

— Что? Но… я…

— Думаю, что, несмотря ни на что, с вашей стороны было довольно плохо остановиться. Как будто вы нарушили обещание, не так ли?

— Мы были на виду у всей фабрики. Вы не хотели, чтобы я останавливался?

Девушка сердито вздохнула.

— Я не хотела, чтобы вы останавливались, — медленно подтвердила она, как будто объясняла идиоту.

После этих слов у него вырвался короткий смешок.

— Я совершенно уверен, что вы наполовину безумны.

Дейдре приободрившись, усмехнулась.

— На самом деле я разочарована. Не по-джентльменски позволять леди ощущать себя подобным образом.

Что-то похожее на улыбку изогнуло углы его губ. Она обрадовалась, увидев это.

— Не думаю, что вы хоть чуть-чуть похожи на ту, кем я вас считал.

Дейдре безразлично пожала плечами, но ее взгляд скользнул в сторону.

— Сожалею, что разочаровала вас. — Она попыталась уменьшить боль, заменив ее самоиронией. — Однако контора, где принимаются жалобы, находится за следующей дверью, направо.

Маркиз прислонился плечом к столбику кровати, не выпуская ее руки. Он выглядел невыносимо прекрасным в такой позе, разглядывая ее свысока своими темными глазами, с самым крошечным намеком на улыбку в уголках губ.

Я не растаю. Я не растаю.

— Как такая красивая девушка, как вы, стала такой необычной?

Она застыла. Итак, он считает ее красивой. Это было приятно, но так как большинство мужчин считали ее красивой, то это имело гораздо меньшее значение, чем то, что он находил ее необычной.

— Я едва ли соглашусь, что оскорблять меня — это правильное поведение в настоящий момент.

— О, неужели? — Его голос стал еще ниже. В ответ у нее задрожал живот. — А какое поведение будет правильным, как вы думаете? Должен ли я упасть на колени и умолять о прощении за то, что был груб с вами?

— Нет.

— Должен ли я польстить вам и заявить, что вы — самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видел?

Дейдре вздрогнула.

— Господи, нет.

Колдер наклонил голову, изучая ее с каким-то новым выражением в глазах.

— Несмотря на все свои прихорашивания, вы нисколько не тщеславны, не так ли?

Она поморщилась.

— Прихорашивание предназначено для вас, а не для меня, — парировала она сварливым тоном. — Я мечтаю бегать по дому с непричесанными волосами, обломанными ногтями и с зеленью, застрявшей в зубах.

Он с недоверием фыркнул.

— Не может быть.

Девушка подавила усмешку.

— Ох, ну хорошо. Я люблю чистые зубы.

Маркиз уселся на высокую кровать, отчего их глаза оказались на одном уровне.

— Так же, как и я.

Он был таким большим перед ней. Иногда что-то древнее и женское отвечало только на одни его размеры. Сильный мужчина, хорошая защита. За исключением того, что ей не нужна была защита, не по-настоящему. То, чего она хотела, было более сложным и необходимым.

Дейдре любила его, все в нем — его мрачность и задумчивость, нерешительный вид, одиночество и переменчивость, и то, что он принадлежит ей — если только она уже все не разрушила.

Я хочу, чтобы ты любил меня — всю меня — а не только красивую внешность.

Колдер поднял руку, чтобы отвести назад выбившийся локон волос с ее виска.

— Мне нравится, что ты красивая, — нежно произнес он. — Мне нравятся твои глаза, как раз вот этот оттенок голубого, и твоя фигура в ее нынешней форме. — Он обхватил ладонями ее талию, распластав пальцы, как будто измеряя. — Хотя думаю, что ты могла быть иметь немного больше…

Задыхаясь от его прикосновения, девушка с удивлением уставилась на него.

— Вы сказали, что не хотите, чтобы я растолстела!

Он приподнял бровь.

— И что после этого вы стали делать?

Она открыла рот, чтобы ответить, но затем остановилась. Я съела все, что было передо мной, даже ветчину!

Ее пальцы подогнулись от воспоминания. Ей пришлось сглотнуть, прежде чем она снова смогла заговорить.

— Итак, позвольте мне предположить, правильно ли я поняла вас — вы считаете, что я слишком худая?

Колдер пожал плечами.

— Думаю, что вы очень усердно трудились, чтобы стать худой. Я бы предпочел видеть то, как вы едите и получаете удовольствие. Мне вы нравитесь такой, какая есть. И вы будете мне нравиться точно так же, если будете есть ветчину каждый день своей жизни.

Дейдре склонила голову набок и позволила своей улыбке шириться до тех пор, пока он не заморгал, словно был слегка ослеплен.

— Это, милорд, выгодная сделка.

Маркиз шумно вздохнул и опустил голову, прижавшись лбом к ее груди.

— Я не бойкий и не убедительный человек. Я не знаю, как вести приятную беседу или красиво