По соседству с герцогом

У двери спальни он остановился, затем обернулся, чтобы заговорить через плечо. Он не смотрел ей в глаза. На самом деле, Брукхейвен едва ли заглянул ей в лицо во время всего разговора.

Как она может знать, что он по-настоящему думает, если муж не смотрит ей в глаза?

— Я беседовал с семьей Баскина, — мрачно произнес Колдер. — Вы должны знать, что его недостаток уравновешенности — это не ваша вина. Он всегда тяготел к приступам меланхолии. Это даже не была первая его попытка самоубийства. Просто она оказалась самой удачной.

Дейдре долго размышляла над этим. Затем медленно выдохнула.

— Спасибо, Колдер. Это… помогло.

После этих слов маркиз ушел. Девушка откинулась обратно на подушки и закрыла глаза. Вот. Это было сделано. Она приняла самое практичное, самое разумное решение. Дейдре выбрала самосохранение перед несомненно разбитым сердцем. Что может быть плохого в этом решении?

Этот аргумент был убедительным, но непонятым образом не остановил слезы, текущие из-под ресниц и струящиеся по ее лицу.

Вопреки распоряжениям врача, обеспокоенным мольбам Патриции и мрачным предсказаниям Софи на следующий день Дейдре поднялась на ноги. Не в силах выносить шум их протестов, она, наконец, выдворила их всех из своей спальни, за исключением Мэгги, которая, казалось, разделяла возмущение Дейдре по поводу того, что она может встать с постели тогда, когда ей это нравится.

Сейчас, медленно и мучительно, переставляя свои дрожащие ноги всего лишь усилием воли, Дейдре упаковывала вещи для Брукхейвена. У нее не было ни малейшего реального шанса закончить работу самостоятельно, поэтому этот поступок был скорее символическим, чем каким-то иным, но ей нужно было попытаться.

Прекрасные платья от Лемонтёра девушка оставила умелым рукам Патриции. Не будет много поводов носить их в поместье, но Дейдре не могла вынести того, что такая исключительная работа пропадет впустую.

Однако испорченное синее платье она упаковала сама с большой осторожностью и несколькими тайными всхлипами.

— Я никогда не видела, чтобы папа плакал…

Дейдре обернулась, чтобы с изумлением уставиться на пустую кровать.

— С какой стати ты должна была это видеть, ради всего святого!? — Такой мужчина, как Колдер, плачет? Она вздрогнула при мысли о том, какая катастрофа могла вызвать разрушение такой мощной, обведенной каменными стенами крепости.

— … до тех пор, пока он не нашел тебя мертвой на земле.

Чистая воля, которая помогала Дейдре сгибать ноги и держать прямо спину, улетучилась с единственным резким выдохом.

— Он плакал… из-за меня? — Она упала в кресло, которое материализовалось рядом с ее постелью где-то на прошлой неделе.

Мэгги частично вылезла из-под кровати и задумчиво оперлась подбородком на руки.

— Мы думали, что он никогда не остановится. — Ее глаза расширились и наполнились страхом от воспоминаний. — Но затем ты сделала вот так… — Мэгги продемонстрировала резкий вдох. — И потом все остальное стало происходить ужасно быстро.

Дейдре уставилась на свои руки, безвольно лежащие на коленях, неуверенная, не знавшая что думать об этом ошеломляющем отрывке информации.

— Он ощущал себя виноватым, полагаю.

Мэгги почесала нос.

— За что? Он ведь не стрелял в тебя.

Дейдре переплела пальцы.

— Он всегда принимает на себя слишком много ответственности за происходящее. Он — человек чести.

Мэгги усмехнулась, на ее симпатичном детском лице промелькнула вспышка чистого злорадства.

— Не думаю, что так думала леди Тюрбан-на-голове, когда папа разыграл из себя разбойника и украл ее экипаж, чтобы иметь возможность преследовать Баскина.

Украл? Колдер? Разбойника?

Дейдре в изумлении уставилась на Мэгги. Усмешка Мэгги померкла.

— О черт, — пробормотала она. — Я не должна была болтать об этом. — Она начала заползать обратно под кровать, но Дейдре опустилась коленями на пол и мягко схватила в кулак одну из ее длинных косичек.

— Мэгги, расскажи мне все, или твой живот никогда больше не получит ни одного кусочка моих ирисок до конца твоей тягучей маленькой жизни.

Глава 53

— Ради Бога, с меня хватит! Хватит, ты слышал меня?

Пораженный, Колдер резко поднял голову от несчастного изучения некоторых фактов и цифр, о которых он не мог бы беспокоиться еще меньше. В один момент он вскочил с кресла и пересек кабинет.

— Маленькая дурочка!

Дейдре ухватилась за дверной проем, побледневшая и дрожащая. Он подхватил ее на руки, чтобы жена не упала, и понес в приемную, где был разожжен камин и стоял диван.

— Фортескью!

Дворецкий появился незамедлительно, уже вооруженный одеялом и новостями, что мисс Блейк отправилась за врачом.

Дейдре безвольно лежала в объятиях мужа, но ее глаза сверкали.

— Ваш врач может с таким же успехом держать свои руки подальше от меня, пока я не закончу то, что собираюсь сказать!

Колдер издал звук возражения, но Фортескью только поклонился.

— Как пожелаете, миледи. — Затем он вышел, закрыв за собой дверь.

Колдер опустился на колени возле дивана, чтобы очень осторожно опустить Дейдре на подушки, но она отказалась отпускать его лацканы, за которые ухватилась.

— Тебе нужно отдохнуть, — запротестовал он. — О чем, к дьяволу, ты думала, спускаясь по этим ступеням? Ты могла потерять сознание и сломать шею, а затем мне пришлось бы до конца жизни сознавать, что я убил тебя!

Дейдре попыталась встряхнуть его, но ее руки были слишком слабыми, а ее муж — слишком массивным.

— Заткнись, дорогой. Я должна кое-что сказать перед тем, как лишусь сознания в твоих руках.

Дорогой?

Колдер заткнулся. Присев на диван и устроив жену у себя на коленях, он продолжал держать ее в объятиях, в то же время неуклюже пытаясь обернуть одеяло вокруг нее. Глупое, сумасшедшее, упрямое, прекрасное создание!

Дейдре слабо отмахнулась от одеяла.

— Колдер, прекрати суетиться и слушай. С меня хватит — нет, больше чем хватит — твоей неспособности высказывать то, что у тебя на уме. У нас были разногласия с самого начала, потому что мы оба оказались чертовски скрытными!

Она осторожно изогнулась так, чтобы видеть его лицо, затем выпустила его сюртук, чтобы нежно обхватить ладонями его подбородок. Колдер испытал облегчение тот того, что эти ладони были нормальной температуры, не холодные и не горячие. Затем маркиз отбросил свою настороженность, потому что, когда она прикасалась к нему, у него ускорялся пульс!