стала бы делать ей никаких поблажек, если бы она допустила промах. Ей приходилось держать себя в руках и соответствовать должности, а разбитое сердце в расчет не принималось. Касси находила много сходства между собой и облеченной властью женщиной, которая подала на нее в суд, хотя и понимала, что ее положение ни в какое сравнение не идет с трагедией Памелы.
Она сознавала, что до конца жизни будет сожалеть о смерти Мэгги Линч и своей причастности к этому событию. Конечно, можно попытаться найти оправдание своему поступку, цепляясь за мысль о профессиональных обязанностях: общественность имела право узнать, что директор ФБР стремилась силами этой службы отыскать негодяя, напавшего на ее дочь. Но молодая девушка не смогла вынести известия, что ее секрет стал всеобщим достоянием. Жизнь для нее больше ничего не значила. И предал этот секрет гласности не кто иной, как Касси.
О, как жалела Касси, что невозможно ничего изменить.
Судебный процесс сильно тревожил Касси, но в глубине души она считала, что иск ей предъявлен заслуженно. Случись вдруг обратное, и Линч словом и делом оказалась бы причастна к смерти Ханны, наказание судом побледнело бы перед той расправой, которую была бы способна учинить над ней Касси своими собственными руками.
Из задумчивости ее вывел голос директора, прозвучавший из динамика «Эксплорера»: «В Мексиканском заливе быстро набирает силу тропический шторм. Ему дано название „Жизель“. Сила ветра составляет семьдесят миль в час».
У Касси упало сердце.
Глава 7
Из своих ранних утренних прогулок по пляжу Этта Чеймберс чаще всего возвращалась с полным пакетом раковин всевозможных видов и форм. Иногда ей случалось находить плоского морского ежа или звезду. Они были еще живы, и Этта отправляла их обратно в океан. Но в этот день она вернулась с почти пустым мешком. Ей пришлось прервать вошедшую в привычку утреннюю поисковую экспедицию из-за суматохи на берегу.
— Чарлз! Чарлз! — взволнованно звала Этта мужа. — Чарлз, где ты?
— Я здесь, Этта, где и всегда бываю по утрам, когда ты возвращаешься с пляжа.
Этта пошла на голос и увидела мужа на крытой веранде в шезлонге и с газетой в руках.
— Чарлз, ты представить себе не можешь, что произошло! — вскричала она и, не давая мужу раскрыть рта, затараторила: — На пляже нашли руку женщины. Помнишь мальчика, которого мы постоянно видим с металлоискателем. Так вот, он эту руку и нашел!
Чарлз закрыл и положил на колени «Сарасота геральд трибюн», и ему немедленно было доложено все о мальчике, водорослях и полиции. К немалому удивлению Чарлза, Этта очень ярко описывала руку. Обычно очень брезгливая, жена, должно быть, находилась на этот раз в первых рядах, потому что рассказ ее изобиловал деталями, разглядеть которые она могла, только решившись подойти достаточно близко.
— Рука сильно раздулась, и на некоторых пальцах не было кончиков, — с азартом описывала ужасную находку Этта, глядя на мужа расширенными от волнения глазами. — Хотя рука и распухшая, мне кажется, у нее была тонкая кость. Я догадалась, что рука женская по остаткам красного лака на ногтях. А еще у нее на ногте мизинца нарисована черным сеточка паутины. Мне кажется, Чарлз, она была одной из любительниц приключений.
Этта завершила свой рассказ и зябко потерла открытые плечи: нервный озноб давал о себе знать, хотя на веранде становилось все жарче с каждой минутой.
— А как по-твоему, Чарлз, здесь часто такое случается? Мы перебрались сюда с севера, чтобы быть подальше от подобных историй.
— Этта, за тот год, что мы с тобой здесь прожили, это происшествие самое заметное и волнующее.
— Волнующее? Что ты такое говоришь? Это же самый настоящий ужас и кошмар.
— Ну хорошо, назовем этот случай ужасным, — пожимая плечами, примирительно заметил он, — но я убежден, что такое здесь редкость. Кроме того, я бы не стал утверждать, что наш переезд в эти края непосредственно связан с желанием держаться подальше от происшествий такого рода. Нельзя сказать, что на прежнем месте в Виргинии дела обстояли так уж плохо. Мы приехали сюда, потому что нам хотелось избавиться от холода и серости зимних дней, к тому же дети разъехались, и больше не было смысла оставаться в таком большом доме. Здесь нам не приходится сгребать листву, убирать снег и очищать машину от наледи.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — протестующе отмахнулась от мужа Этта. — Мне нравится считать этот островок маленьким земным раем. — Она бросила взгляд на зеленые просторы бухты, переходящей в залив. — Мне совершенно не хочется, чтобы уют и мир этого славного уголка портила грязь преступления. Мы всю жизнь усердно трудились, и теперь мне хочется спокойно наслаждаться жизнью, а не тревожиться из-за совершенного убийства и кем-то отрубленной руки.
— А почему вдруг убийство? — засомневался Чарлз. — Может быть, произошел несчастный случай, или бедняжка свела счеты с жизнью.
Этта задумалась над высказанными мужем вариантами, но они недолго занимали ее внимание.
— Который час? — отвлекаясь от раздумий, вдруг поинтересовалась она.
— Почти девять, — бросил взгляд на золотые часы Чарлз.
— Ах, мне пора в душ, — заторопилась Этта, на время забывая о находке на пляже.
Она спешила в усадьбу Ринглинг. Там она сможет поделиться впечатлениями с другими добровольными помощниками, которые составляли штат художественного музея, музея цирка и бывшей зимней резиденции Джона и Мейбл Ринглингов. Как только они переехали в эти места, Этта поспешила влиться в ряды общественников. На добровольных началах она работала в сувенирном магазине или в кассе, а также посещала специальные занятия и не могла дождаться, когда станет добровольным гидом и получит право сопровождать туристов и отвечать на вопросы об истории семейства Ринглинг — создателей цирка — и о Джоне Ринглинге, навсегда связавшем цирк с Сарасотой.
— Чарлз, не забудь заехать за мной в одиннадцать сорок к доктору Льюису.
— Не беспокойся, я там буду.
Этта ушла в дом к себе наверх, а Чарлз не спеша поднялся с шезлонга и отправился в кухню. Там он достал из холодильника апельсиновый сок и налил в высокий стакан.
— А, — произнес он довольно, обращаясь к самому себе, — на Сарасоте даже простой апельсиновый сок вкуснее, так же как фрукты, овощи и курятина.
Покачивая головой в такт своим мыслям, он вернулся в гостиную и включил телевизор. Чарлз не переставал удивляться, как много стал думать о качестве еды. Четыре десятка лет он проработал подрядчиком, и все эти годы его мало интересовало, что подает ему на ужин Этта. Для него было важно, чтобы к его приходу ужин был готов. Теперь же он не только расстался с безразличием к еде, стал сам заниматься закупкой продуктов и большей частью он же и готовил еду.
Чарлз не мог не признать, что на новом месте Этта больше жила своими интересами. Она не только работала на добровольных началах в центре Ринглинг, но вступила в члены клуба книголюбов и садоводов- любителей. У нее появились друзья, и Чарлз чувствовал, что при желании Этта могла бы эти дружеские отношения развивать. Он слышал, как она много раз отвечала отказом, когда ей звонили новые приятели и приглашали вместе пообедать. В ответ на его вопрос, почему она отказывается, Этта чмокнула его в щеку и объяснила, что переехала во Флориду с мужем, чтобы жить там вместе с ним. И ей хочется проводить время с ним, но она знала, что постоянно находиться рядом они не могут. Они довели бы друг друга до сумасшествия.
Усаживаясь в просторное кресло напротив телевизора у противоположной стены, Чарлз сказал себе, что неплохо бы и ему подыскать себе занятие за пределами дома. Но чем ему себя заинтересовать? В гольф он никогда не играл, и положа руку на сердце, он не испытывал особого желания знакомиться с игрой сейчас. А не остановиться ли ему на рыбалке? Надо подойти к старику-рыбаку, что проводит все время на
