А темней? Но кошачий мой взгляд
В темноте — словно рыба в воде.
Наглотавшийся мертвенных числ,
Заплутавшийся в сердце своём,
Я оплачу таинственный смысл
Этой вечери тайной вдвоём.
Не оглядывайся у дверей,
Я смолчу. Я давно уж не тот,
И тебя ведь никто там не ждёт…
'То, что делаешь — делай скорей'…
91.
Вот бы дожить до лета —
Снова увидеть Лондон!
Но лондонские колонны
Белы, как рёбра скелета…
Говорят, что срок уже близко,
Что обвалится, как палатка,
Горбатого Сан-Франциско
Подтаявшая шоколадка.
У Африки сдавлена глотка?
Пусть! И Азию тоже не жаль!
Но Европа в одних колготках
Выходит на place Pigalle…
Мир, давно подожжённый, намедни
Разорён бандитским постоем,
И Париж не стоит обедни,
И Питер парада не стоит,
И всех игр не стоят свечи…
Так пусть последний огарок
Озарит эти мягкие плечи
И пенных волос Ниагару!
92.
Трижды в сутки тяжёлые колокола
Оглашают глухой городок.
У пустого пруда, у сухого ствола
Слишком много влюблённых строк.
Но, идущий ко дну, не забыл ни одну —
Прижимаюсь к пустому окну…
Где, когда заработал я эту вину —
Всё любовную лямку тяну.
Равнодушья прошу! Но никто не подаст,
Хоть отсохни, ладонь протянув,
Не подаст безразличную холодность астр
И сентябрьской души тишину.
Трижды в сутки чугунные колокола
Оглушают пустой городок,
Но всё кажется, видится из-за угла
Красно-серый голландский платок.
93.
Я больше не буду писать о любви:
Одежда строки расползается в клочья…
Себя самого и других не мороча,
Я больше не буду писать о любви.
Кругом все — позёры. Театр для себя —
Обычный закон неудачников сцены:
Им хочется в жизни творить перемены,
В картонные трубы ходульно трубя.
Я больше не буду писать о любви,
В животную, женскую жадность я верю,
Не в окна души, а в горящие двери,
Не в песни, а в то, что без слов о любви.
А ты кто такая? Не бойся, зови:
На вечер любимою будет любая,
Запретом на жажду себя не сжигая,
Что хочешь — но только без слов о любви!
В ночи, опустелой, как Храм на Крови,
В сплошной — от Кронштадта и до Сан-Франциско,
Любые полкруга, — так пусто, так близко,
Но только, смотри, не шепни о любви…
94.
Город — призрак в белую ночь,
Ибо призрачен даже чугун,
Ибо тени в белую ночь —
Только отзвук молчащих струн.
Просто нет их как нет, теней…
(Это здесь писал Шамиссо).
