жестоко обошлась со мной. Я даже не знал, как принято просить аудиенции с императором, но тем не менее я подошел к украшенным воротам и потребовал дежурного офицера гвардии. Когда он пришел, я заявил ему, что мне необходимо поговорить или с Сагротом или с принцессой Нах-и-лах немедленно, по вопросу, имеющему жизненно важное значение.
— Подождите, — сказал он, — я передам вашу просьбу Джемадару.
Он ушел — как мне показалось, на очень долгое время, но в конце концов появился и сообщил, что Сагрот немедленно увидится со мной. Я был проведен через ворота во дворец, в маленькую палату для аудиенций, где когда-то Сагрот так вежливо беседовал со мной. Я обнаружил, что меня ждут оба Сагрота и Нах-и-лах. Выражение лица Джемадара было, скорее, беспристрастным, в то время как лицо принцессы было откровенно враждебным.
— Что ты здесь делаешь, предатель? — спросила она, не дожидаясь, пока заговорит Сагрот и в это же самое мгновение двери на противоположном конце комнаты резко распахнулись, и три воина ворвались в комнату с обнаженными мечами. Они были одеты в ливреи Ко-таха и я мгновенно понял, с какой целью они здесь. Выхватив свой меч, я выступил вперед.
— Я пришел защитить жизнь Джемадара и его принцессы, — крикнул я, становясь мекжду ними и нападающими.
— Что это значит? — потребовал Сагрот. — Как вы посмели явиться в присутствии Джемадара с обнажденными клинками?
— Они — наемные убийцы Ко-таха, пришедшие убить тебя! — крикнул я. — Позаботься о своей защите, Сагрот из Лейси! — И после этого я приготовился сдерживать троих, пока не подоспеет помощь.
Я не новичок во владении мечом. Искусство фехтования было одним из моих любимых предметов во время обучения в Воздушной школе, и я не боялся Лейсиан, хотя и знал, что будь они даже средними фехтовальщиками, я не смогу долго сдерживать атаки всех троих. Но насчет этого мне не следовало волноваться, ибо как только я предупредил его, Сагрот выхватил меч из ножен и стал рядом со мной, сражаясь благородно и хорошо защищая свою честь и жизнь.
Один из наших противников постарался отвлечь меня, в то время как двое остальных пытались убить Джемадара. Увидев, что он не уступает мне, и что я не могу сделать с ним все, что захочу, я не напирал на него слишком сильно, а заставил отступить на несколько шагов, пока он не оказался рядом с одним из тех предателей, которые сражались с Сагротом. И прежде, чем они разгадали мои намерения, я развернулся и воткнул меч в сердце одного из тех, кто бился с отцом Нах-и-лах. Быстро справившись с одинм из врагов, я готов был встретить новую атаку своего противника, прежде чем он успел сообразить, что случилось.
Теперь сражение шло человек на человека, и шансы уравнялись. У меня не было возможности видеть Сагрота, но по звону стали о сталь я знал, что сражение кипит. Мой собственный противник отнимал все мое внимание. Он был отличным фехтовальщиком, но он сражался всего лишь за свою жизнь; а я сражался за большее — за мою жизнь и за честь, потому что после слова «предатель», которым обозвала меня Нах- и-лах, я чувствовал, что должен реабилитировать себя в ее глазах. Я совершенно не думал, почему меня должно волновать то, что Нах-и-лах, Лунная Дева, подумает обо мне, но что-то внутри меня мгновенно среагировало, когда я услышал тон, каким было произнесено это слово.
Я успел бросить на нее беглый взгляд. Она стояла рядом с массивным столом, за которым сидел ее отец, когда я впервые вошел в эту комнату. Ее широко раскрытые глаза смотрели на меня с нескрываемым изумлением.
Я развернул своего противника, и мы сражались сейчас таким образом, что я смотрел в сторону Нах- и-лах, повернувшись спиной к двери, из которой появились трое убийц. Сагрот вполне справлялся со своим соперником, и я видел, как его противник медленно отступает под натиском старого человека. Вдруг разадся голос девушки, прорвавшийся сквозь звон клинков, голос, звенящий от страха.
— Джулиан, берегись! За спиной! За спиной!!
В это мгновение внимание моего соперника невольно было отвлечено, чего не следовало делать для его же собственного блага, и он бросил краткий взгляд на что-то или кого-то за моей спиной. Секундная рссеянность стоила ему жизни. Я увидел брешь в его обороне и быстрым ударом погрузил меч в его сердце. Вырвав оружие из раны, я развернулся и оказался лицом к лицу с дюжиной мужчин, появляющихся в покоях. Они не обратили на меня ни малейшего внимания, а бросились по направлению к Сагроту, и, прежде чем я смог помешать этому, он оказался распростертым на земле с полудюжиной клинков, пронзивших его тело.
На противоположной от нас стороне стола была еще одна дверь, прямо за спиной Нах-и-лах; и в тот момент, когда девушка увидела, что Сагрот погиб, она крикнула мне отчаянным голосом:
— Быстрее, иди сюда, Джулиан! Или мы тоже погибнем!..
Поняв, что Джемадар погиб и по меньшей мере неразумно продолжать сражение с воинами, заполнившими комнату, я перепрыгнул через стол и последовал за Нах-и-лах в дверь. Раздался чей-то крик, пытающийся остановить нас, но Нах-и-лах развернулась и захлопнула дверь перед преследователями, когда они бросились за нами, закрыла ее с нашей стороны и повернулась ко мне.
— Джулиан, — сказала она, — простишь ли ты когда-нибудь меня? Ты, который рисковал жизнью ради Джемадара, моего отца, не обращая внимания на отвратиельное обращение, которое в своей гордыне я позволила применить к тебе?
— Я мог бы все объяснить, — сказал я, — но ты не позволила мне. Обстоятельства были против меня, и я не виню тебя в том, что ты думала подобным образом.
— Было безнравственно не выслушать тебя, Джулиан, но я думала, что Ко-тах привлек тебя на свою сторону, как он привлек ранее самых преданных друзей Сагрота.
— Ты должна была знать, Нах-и-лах, что даже если бы я не сохранял верность твоему отцу, я никогда не предал бы его дочь.
— Я не знала, — сказала она. — Да и как я могла это знать?
Внезапно меня охватило непреодолимое желание сжать ее в объятиях и осыпать эти прекрасные губы поцелуями. Не могу сказать, почему эта безумное желание охватило меня, и почему я внезапно испугался маленькой Нах-и-лах, Лунной Девы, но я, наверное, выглядел крайне глупо, стоя здесь и смотря на нее. Тут я понял, насколько по-фатовски я себя веду, поэтому пожал плечами и рассмеялся.
— Пошли, Нах-и-лах, — сказал я, — мы не можем оставаться здесь. Куда тебя отвести, чтобы ты была в безопасности?
— На внешних террасах может быть несколько верных гвардейцев, — ответила она, — но если Ко-тах захватил дворец, то бежать бесполезно.
— Насколько я знаю о заговоре, все будет бесполезным, — ответил я, — служба Сагрота и его дворец пропитаны шпионами и сторонниками Джавадара.
— Я так боюсь, — сказала она. — Большинство людей, пришедших убить Сагрота, меньше ола назад носили императорские ливреи.
— И не осталось никого, преданного тебе? — спросил я.
— Гвардия Джемадара всегда остается преданной, — сказала она, — но они с трудом насчитывают тысячу человек.
— Как мы можем добраться до них?
— Давай отправимся по внешней террасе, и, если здесь остался хоть кто-то, мы можем собрать силы, всех, кого оставил в живых Ко-тах.
— Тогда пошли, — сказал я, — давай поторопимся. — И вместе, рука об руку, мы побежали по коридорам дворца Джемадара к наружным террасам самого верхнего уровня Лейси. Мы обнаружили здесь человек сто, и когда сообщили им, что произошло во дворце, они обнажили мечи и, окружив Нах-и-лах, закричали:
— До смерти за Нах-и-лах, за Джемадара Лейси!
Они хотели остаться здесь и защищать ее, но я сказал, что не вижу в этом пользы, потому что рано или поздно они будут побеждены гораздо большим количеством врагов, и в этом случае Нах-и-лах погибнет.
— Пошли двенадцать человек, — сказал я командиру отряда, — чтобы собрать всех верных гвардейцев, оставшихся в живых. Вели им придти в тронный зал, готовых сложить жизни за новую
