обо мне? Наверное, я для вас ровно ничего не значу?
Он явно ожидал, что Джорджи опровергнет его слова.
— О, что вы, что вы, я помню, что обещала вам этот танец. Сейчас будет вальс, не так ли? Я обожаю вальс, а вы замечательный партнер для этого танца.
Лорд Роберт наклонил голову и внимательно посмотрел на Джорджи, сузив свои зеленые, обрамленные густыми темными ресницами глаза.
— Не хотите ли вы сказать, что, если бы это был не вальс, а мазурка, вы бы предпочли мне кого- нибудь другого?
Джорджи засмеялась и взяла его под руку.
— Вы напрашиваетесь на комплимент, Робин. А мне казалось, вы не нуждаетесь в них.
Джорджи была права, лорд Роберт не нуждался в комплиментах. Он был красив почти до неприличия и пользовался славой сердцееда. Высокий и широкоплечий, с блестящими темно-каштановыми волосами и соблазнительной улыбкой, он считался одним из самых привлекательных молодых людей во всем Лондоне и, наверное, самым опасным. Он разбил немало женских сердец, соблазнил немало невинных девушек. Женщины были без ума от Роберта, они таяли от одного только взгляда его зеленых, как изумруды, глаз, который словно обещал им целый мир тайных удовольствий.
Роберт был прямой противоположностью Седжу. У него была смуглая кожа, темные волосы и ресницы. Его красота была более броской, и он расточал свое обаяние направо и налево, в то время как Седж вел себя сдержанно, с достоинством. Но даже в холодности Седжа был какой-то особый шарм, а его черты были настолько правильны, что казались высеченными из мрамора талантливым скульптором. Переводя взгляд с одного на другого, Джорджи мысленно сравнивала этих двух мужчин. Но они были настолько разными, что решить, кто из них наделен более привлекательной наружностью, было просто невозможно. Заметив, что джентльмены поглядывают друг на друга с неприязнью, она сказала, надеясь разрядить обстановку:
— Вы знакомы с Седжемуром, Робин?
— Добрый вечер, Седжемур. Я не видел вас целую вечность, — Роберт протянул виконту руку. — Я думал, вы сейчас в Беркшире, вместе с вашей последней избранницей. Кстати, как поживает леди Дайана Карстэрс?
— Я не знаю ничего о леди Дайане, Линдхарст. Как видите, я нахожусь в Лондоне. А как поживает мисс Энн Форестер? — парировал Седж.
Под смуглой кожей Роберта разлилась краска стыда при упоминании о девушке, с которой у него недавно была интрижка. Взглянув на Седжа из-под насупленных бровей, он повернулся к Джорджи.
— Музыка уже началась, мисс Картерет. Пойдемте.
— Увидимся после танцев, Гас, — бросила на ходу Джорджи, удаляясь под руку со своим кавалером.
Седж укоризненно покачал головой, глядя им вслед. Молодой Линдхарст был самым известным развратником во всем Лондоне. Что будет, если Джорджи поддастся его чарам? Джорджи как-то сказала, что ей нравятся темноволосые мужчины. Вполне возможно, что Роберт был как раз в ее вкусе. Сейчас как никогда Седж злился на свою больную ногу. Если бы не нога, он бы силой выхватил Джорджи из объятий ее партнера и заставил танцевать этот вальс с ним. Разумеется, Роберт не простил бы ему этого, и дело могло закончиться дуэлью или, как минимум, кулачным боем в парке. Но он бы с превеликим удовольствием разукрасил физиономию этого красавчика.
Уже близилось утро, когда бал закончился, к великому облегчению Седжа. Ему пришлось довезти до дома леди Уайдкомб и Шарлотту, прежде чем он остался наедине с Джорджи. Приказав кучеру ехать в сторону резиденции леди Картерет на Хаф Мунстрит, он повернулся к девушке, собираясь с мыслями, чтобы начать разговор.
Энергия Джорджи была неиссякаемой. Она была душой бала, не пропустив ни одного танца, и сейчас вовсе не выглядела усталой. Глядя на Седжа с нескрываемым любопытством, она весело прощебетала:
— Ну вот, теперь мы наконец одни, Гас. Мы можем побеседовать, если хотите. Но почему вы так хмуритесь? Вы очень устали?
— Я не устал, Джорджана.
— Наверное, у вас разболелась нога? — Джорджи внезапно посерьезнела, и ее лицо приняло виноватое выражение. — Боже, как это эгоистично с моей стороны заставлять вас ждать до самого утра, когда вы нездоровы! Почему вы не сказали мне, что плохо себя чувствуете, Гас? Вы бы могли уехать домой, не дожидаясь, когда закончится бал. Меня, Шарлотту и леди Уайдкомб мог бы отвезти кто-нибудь другой, я бы обязательно нашла кого-нибудь. Робин, к примеру, ни за что не отказал бы мне, если бы я попросила его об этой услуге.
— У вас очень странное представление о мужской чести, мисс, если вы считаете, что я мог преспокойно уехать домой, оставив вас на попечение этого развратника, — ворчливо отозвался Седж. — Или вы думаете, что я не чувствую за собой никакой ответственности?
— О, Гас, вы несете сущий вздор. Мы с Робертом добрые друзья, он бы никогда не сделал мне ничего дурного. И вообще он очень милый молодой человек. Вы говорите так, потому что вам нездоровится, и я прощаю вам вашу ворчливость. — Джорджи улыбнулась, заглядывая Седжу в глаза. — Знаете, Гас, я была очень удивлена, когда увидела вас утром в гостиной моей бабушки. Я была уверена, что вы больше никогда не станете искать встречи со мной. Мне казалось, вы испытали облегчение, когда мы с вами расстались в Литтл Биктоне.
— Не стану лгать, когда мы с вами расстались, я действительно думал, что больше никогда вас не увижу, — ответил Седж, откашлявшись. — Но во время болезни я много размышлял над последствиями, которые может повлечь за собой этот эпизод. Мы с вами провели восемь дней в коттедже Торпов, и если слух об этом распространится, меня обвинят в том, что я соблазнил вас. Конечно, мы жили там под вымышленными именами, и вам может показаться невероятным, что правда когда-то всплывет на поверхность. Однако такая возможность существует, и мы не должны ею пренебрегать. В конце концов я пришел к заключению, что могу спасти доброе имя моей семьи, лишь женившись на вас.
— Что-о? Вы предлагаете мне стать… стать вашей женой? Но вы, наверное, шутите, Гас.
Джорджи весело рассмеялась, тряхнув огненно-рыжими кудряшками.
— В этом нет ничего смешного, Джорджана, и я вовсе не шучу.
— Аугустус Себастьян Стэнхэуп Сент-Реджис, как вам только могла прийти в голову эта безумная мысль? — Джорджи ошеломленно уставилась на Седжа, слегка приоткрыв рот. — Если вы не шутите, то, значит, вы лишились рассудка, — продолжала она. — Наверное, вы перенесли за это время какую-нибудь тяжелую болезнь и у вас случилось что-то с головой. Когда мы с вами расставались, вы были в здравом уме.
Седж нетерпеливо схватил ее за руку и сжал пальцы.
— Выслушайте меня, Джорджана, и попытайтесь серьезно оценить ситуацию. Неужели вы не понимаете, что я скомпрометировал вас?
— В самом деле, Гас? Странно: я что-то не припоминаю ничего подобного. Я, наверное, спала, когда это произошло.
— Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать, Джорджана. Между нами ничего не произошло, но об этом знаем только вы и я. Со стороны все выглядит совсем иначе. Мы с вами жили под одной крышей, спали в одной комнате, и если это станет известно в кругах, где мы вращаемся, ваша репутация будет испорчена, а доброе имя моей семьи будет покрыто грязью. Никто никогда не поверит, что я не притронулся к вам во время этих ночей.
— Но каким образом это станет известно, Гас? Вы думаете, мистер и миссис Торп приедут в Лондон, чтобы уличить нас во лжи, и расскажут всем и каждому, что мы жили у них, назвавшись четой Муров?
В голосе Джорджи звучали веселые нотки. Седжу с трудом удавалось сохранять спокойствие.
— Мы с вами должны пожениться, Джорджана, — твердо сказал он. — У нас нет иного выхода.
— Но вы же были прикованы к постели и не могли передвигаться без посторонней помощи! Вы бы не смогли лишить меня невинности, даже если бы захотели! Ну а тот единственный поцелуй… не думаю, что он скомпрометировал меня.
— Что?! О каком поцелуе вы говорите? Седж схватил Джорджи за плечи и с силой встряхнул ее. Она
