— Я была уверена, что ты презираешь меня за все неприятности, которые я причинила.
— Разумеется, нет. Но скажу тебе вот что. — Его лицо исказилось свирепой гримасой. — Никогда больше не смей меня пугать подобным образом! Нам повезло, что все так обернулось, но я не потерплю твоего своенравия и вечного стремления подвергать себя риску.
Он не потерпит? Откуда такой тон? Словно он имеет на нее права!
— Боже, когда я увидел тебя бегущей по коридору, в окровавленном платье… не знаю, как с ума не сошел! Надеюсь, она зажила? Рана, я имею в виду.
— Давно. Видишь? Только маленький шрам остался.
Она наклонила голову набок, спеша показать ему шрам.
Он осторожно отвел ее волосы в сторону и коснулся зажившего пореза кончиком пальца в черной перчатке.
Он продолжал гладить ее шею, но соблазн был слишком велик. Не в силах ему противостоять, Йен стал ласкать светлую полоску губами.
— Моя прелестная Джорджиана…
Йен пытался остановить себя, прекрасно сознавая, что он, возможно, единственный человек в Лондоне, которому, как она считает, можно доверять.
Но он ничего не смог поделать. Его жажда к ней стала нестерпимой за месяцы разлуки.
Ее легкое частое дыхание щекотало его губы, но она ждала, ждала этих поцелуев. И он не разочаровал ее.
Джорджи застонала, когда он властно и почти грубо раздвинул ее губы.
Она беспомощно цеплялась за его плечи, боясь упасть, и пламя между ними уже вздымалось едва не до небес, с ревом пожирая последние остатки разума.
Он целовал ее с безумством отчаяния, а она наслаждалась каждым его прикосновением. И когда она с очередным стоном растаяла в его объятиях, он возмечтал лишь об одном: уложить ее прямо на эти доски и сделать своей. Возобновить и подтвердить ту связь, которая существовала между ними. Еще больше укрепить.
«Ради Бога, возьми себя в руки, парень!»
Йен, крайне неохотно, отстранился, Джорджиана тяжело дышала, сотрясаемая дрожью. Она пьяно покачнулась, и он поспешно подхватил ее под руку.
— О, Йен, — выпалила она, с трудом поднимая тяжелые веки. В глазах ее сверкало желание. — Что теперь произойдет между нами?
Безыскусная наивность вопроса тронула его. Йен с нежной полуулыбкой пригладил ее волосы.
— Неужели ты еще не поняла? — прошептал он. — Думаешь, я стоял бы на пристани среди ночи, ожидая постороннего, чужого мне человека?
Она нерешительно улыбнулась в ответ. Йен заметил, что щеки ее раскраснелись.
Он приподнял ее подбородок и непререкаемым тоном объявил:
— Случится одно: ты выйдешь за меня замуж.
Она широко раскрыла глаза, не в силах вымолвить ни слова.
— Есть еще вопросы? — деловито осведомился он.
Похоже, Джорджи не сразу осознала, что он сказал. Немного придя в себя, она потрясенно пробормотала:
— Только один.
Он изогнул бровь.
— Когда? — прошептала она.
Медленная довольная улыбка озарила его лицо.
— Ну и ну! И никаких возражений?
Ее огромные синие, полные доверия и наивного желания глаза в упор смотрели на него. Немного подумав, она покачала головой.
— Хорошая девочка, — кивнул он и нежно ее поцеловал. — А теперь пойдем, милая. Нужно поскорее оказаться в тепле.
Теперь Джорджи твердо знала, что спит и видит сон.
Экипаж был запряжен четверкой вороных коней.
Йен кивнул кучеру, открыл дверцу и усадил Джорджи. Внутри экипаж напоминал небольшую гостиную. Стены и потолок были обиты светлым дамастом, заглушавшим доносившийся извне шум. Джорджи устроилась на сиденьях, обтянутых лайкой цвета слоновой кожи, и вопросительно уставилась на Йена. Теперь она находилась в его мире, и Йен оказался его частью: богатый маркиз, чувствующий себя как дома в этом роскошном экипаже и столице могущественной Британской империи. Неужели этот великолепный мужчина, средоточие всех добродетелей, действительно станет ее мужем?
А она так измучена долгим путешествием! Платье довольно чистое, но стиранное столько раз, что совсем выцвело.
А он так элегантно одет: белоснежный галстук, шелковый жилет… словно явился на пристань после проведенного в театре вечера. Можно лишь представить, как поворачиваются головы светских модниц, когда он входит в зал!
Он послал ей понимающую улыбку и открыл маленькую панель атласного дерева, за которой скрывался набор хрустальных графинчиков.
— Что-нибудь выпьешь?
— Пожалуйста, — скованно кивнула она.
Он стал разливать бренди. Джорджи тем временем не могла наглядеться на него. Как он красив! Бронзовый загар, приобретенный под индийским солнцем, поблек, и Йен успел отрастить короткие бачки.
Он заметил ее пристальное внимание и вскинул брови.
— Прости… я не хотела глазеть, — извинилась она, краснея. — Но… я так рада тебя видеть! Ты… сделал меня такой счастливой! Б-боюсь, я потрясена.
Он тихо рассмеялся и вручил ей рюмку с солидной порцией бренди:
— Это должно помочь.
Джорджи благодарно кивнула.
Он налил бренди во вторую рюмку и произнес тост:
— За Индию.
— За Лондон, — возразила она дрожащим голосом.
— Нет, — покачал он головой. — За нас.
Джорджи невольно улыбнулась и тоже подняла рюмку.
— За нас, мой дорогой лорд Гриффит.
Прежде чем выпить, они несколько минут смотрели друг другу в глаза.
Наконец Джорджи осторожно пригубила огненной жидкости и немедленно раскашлялась, смахивая выступившие на глазах слезы.
— Боже! — воскликнула она, смеясь. — Как крепко!
— Зато согревает желудок в холодные ночи.
— Пожалуй! — Она сделала второй глоток, решив, что это поможет ей полностью осознать происходящее. Она станет женой Йена! Маркизой! Подумать только, все эти долгие месяцы она терзала себя мыслями о том, что он презирает ее и больше никогда не заговорит с ней. Она и не думала, что он захочет повести ее к алтарю!
— Я заметил, что ты не спросила меня о братьях, — напомнил он, наблюдая за игрой эмоций на ее липе.
Джорджи резко вскинула голову:
— Ты их видел? О, какое счастье! Мы разлучились в Бомбее, когда они сражались с кровожадными посланниками Судханы! Целая орда! Они… выжили?
— Да, — решительно кивнул Йен. — Они оба живы. Правда, Гейбриел ранен, и довольно серьезно, но он силен и крепок, и мы должны верить, что все закончится благополучно.
