— Да. Она была девственна. И она вела себя не так… — Он зарывается лицом в простыню, запинается в поиске слов. — Не так, как ты. Она кричала от боли. У нее кровь пошла, просто ужас, сколько крови… Она даже не могла продолжить, в тот первый раз. Мне пришлось остановиться. Она плакала, я ее утешал. Она была девственница. Вот как это бывает у девственниц в первый раз. Я стал ее первым мужчиной. Это было очевидно.

Последовало ледяное молчание.

— Она одурачила тебя, — жестко говорю я, одним махом — ради пользы дела! — разрушая и репутацию Анны, и ту нежность, которую испытывает к ней Генрих. Выставляю ее шлюхой, а его — простаком.

— Как?! — поднимает он ошеломленное лицо.

— Ей не было больно. Она притворялась, — обличающе говорю я. — Это старый, известный всем трюк. У нее в руке был пузырь с кровью, она сжала его так, чтобы он порвался. Вот откуда кровь. Я думаю, она с самого начала хныкала и жаловалась, что ей невыносимо больно.

— Да, так и было, — удивленно признал он.

— Она делала это, чтобы вызвать у тебя сочувствие.

— Конечно, я сочувствовал ей!

— Разумеется. Она хотела уверить тебя, что ты лишил ее чистоты, девственности, что теперь ты обязан взять ее под свою защиту.

— Так она и сказала!

— Она поймала тебя в ловушку, — жестко говорю я. — Никакой девственницей она не была, она просто играла роль. А я — да, я была девственницей в нашу первую ночь, и та ночь прошла очень естественно, ненатужно. Ты помнишь?

— Помню, — отвечает он.

— Никаких слез, никакого воя, как у актеров на сцене. Все прошло спокойно, любовно. Помнишь?

— Помню.

— Запомни это. Я была настоящей, подлинной девственницей. Ты был у меня первым мужчиной, я — твоей первой женщиной. Нам не было нужды притворяться и преувеличивать. Так и бывает при настоящей любви, Генрих, запомни. Чтобы больше никто не смог тебя обмануть.

— Но она сказала… — начал он.

— Что она сказала? — бесстрашно перебиваю я, преисполненная уверенности в том, что Анне Стаффорд ни за что не помешать в деле, направляемом объединенными усилиями моей матушки и самого Господа Бога.

— Она сказала, что ты должна была спать с Артуром, — запинается он, видя мое побелевшее, яростное лицо. — Должна была…

— Это ложь.

— Ну… не знаю…

— Я говорю тебе, это ложь. Мой брак с Артуром не получил законного завершения. Я пришла к тебе девственницей. Ты был моей первой любовью. Посмеет ли кто-нибудь опровергнуть мои слова, стоя передо мной?

— Нет, — торопливо отвечает он. — Никто не посмеет.

— И стоя перед тобой — тоже.

— Да!

— Посмеет ли кто-нибудь отрицать, что я твоя первая любовь, нетронутая девственница, твоя супруга перед лицом Господа, королева Англии?

— Нет, — снова бормочет он.

— И даже ты не посмеешь!

— И я тоже.

— Это порочит мою честь! И где предел этому скандалу? Ты понимаешь, чем все может закончиться? Чего доброго, еще скажут, что у тебя нет права на трон, потому что, по слухам твоя матушка не была девственна в день своей свадьбы?

У Генриха отвисает челюсть:

— Моя матушка?!

— Говорят, она делила постель со своим дядей, узурпатором Ричардом, — бросаю я прямо ему в лицо. — Только подумай! Говорят еще, что и твоему отцу она принадлежала даже до обручения. Получается, в день своей свадьбы она была дважды бесчестна! И что же? Мы что, позволим людям говорить такое о королеве? Не хочешь ли ты, чтобы тебя низвергли с трона из-за таких сплетен? И меня? И нашего сына?

Он ловит воздух губами, едва справляясь с собой. Он любил свою матушку и никогда не видел в ней женщины.

— Матушка никогда… Она была самая… самая… как это можно!

— Ты видишь? Вот что бывает, если позволить людям перемывать кости тем, кто выше их по положению! — формулирую я закон, который призван меня защитить. — Если ты позволишь кому-либо бросить на меня тень, скандал не остановить. Оскорблена буду я, но угроза висит и над тобой. Оскорбление, нанесенное королеве, подрывает основы трона. Помни об этом, Генрих.

— Но она сказала это! — кричит он. — Она сказала, что нет греха в том, что я лег с ней, потому что я женат не по-настоящему!

— Она солгала, Генрих, — говорю я. — Она притворилась девственницей и опорочила меня.

Он весь красный от гнева. Гневаться для него легче, чем оправдываться и защищаться.

— Вот шлюха! — взрывается он. — Только шлюха могла так обойтись со мной!

— Держи ухо востро, мой милый. Юным дамам нельзя верить, — спокойно говорю я. — Теперь, когда ты король, нужно быть начеку, любовь моя. Они будут бегать за тобой, очаровывать и соблазнять, но ты должен быть мне верен. Я твоя девственная невеста, я твоя первая любовь. Я твоя жена, Генрих! Не покидай меня!

Он сжимает меня в объятиях:

— Прости меня!

— Все, тема закрыта, — торжественно говорю я. — Мы больше никогда об этом не заговорим. Я не потерплю никаких намеков и никому не позволю чернить ни себя, ни твою дорогую мать.

— Да! — как в лихорадке, подхватывает он. — Перед Богом клянусь, мы больше и сами об этом не заговорим, и другим не позволим.

Наутро Генрих и Екатерина, пробудившись, вместе направились отстоять мессу. Екатерина преклонила колени, чтобы исповедаться перед своим духовником. Генрих отметил, что исповедь заняла совсем немного времени. Конечно, какие у Екатерины грехи? От этой мысли ему стало не по себе. Он знал, что она чиста сердцем, совсем как его дорогая матушка. Спрятав лицо в ладонях, он покаянно думал о том, что Екатерина ни разу не сказала лживого слова, ни разу не покривила духом…

На королевскую охоту я выезжаю в красной бархатной амазонке и с намерением показать, что прекрасно себя чувствую, что вернулась в свет, что все будет, как прежде. Мы долго скачем за красивым оленем, который обежал по кругу весь огромный парк, прежде чем гончие загнали его в реку. Генрих сам с хохотом полез в воду, чтобы перерезать ему горло. Речной поток окрашивается кровью, кровь пятнает одежду и руки короля. Я смеюсь вместе со всеми, но от вида крови меня тошнит.

Домой мы возвращаемся медленным шагом. На моем лице застыла улыбка, скрывающая, как я устала, как болят мои бедра, моя спина, мой живот. Леди Маргарет едет рядом, искоса бросая на меня взгляды.

— Сегодня вам лучше отдохнуть, — роняет она.

— Нельзя! — говорю я.

Ей нет нужды спрашивать почему. Сама урожденная принцесса, она знает, что королеве, хочешь не хочешь, следует быть на виду.

— У меня есть история для вас, если вам угодно будет послушать.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату