потерпит, чтобы его оскорбляли.
— На мой взгляд, все выглядит так, что оскорблена совсем другая особа, — замечаю я. — Если замужняя дама выскальзывает из комнаты, чтобы под покровом ночи встретиться с джентльменом, а он при этом не предлагает ей руку и сердце, на мой взгляд, должен найтись кто-то, кто сделает ему внушение, и этот кто-то — разумеется, король. Леди Анна не из тех, кем можно пренебрегать. Следует принять во внимание и ее семью, и семью ее мужа. Разве его величеству не следовало одернуть Комптона?
— Увы, понятия не имею, — развела руками леди Маргарет. — Другие дамы ничего мне не рассказывают. Мрачно молчат.
— Но почему ж, если это обычное дело? Весна, зов юной плоти, и все такое…
Леди Маргарет качает головой:
— Истинно вам говорю, мадам, не знаю!
— И если это, всего лишь, интрижка, отчего вышел из себя Бэкингем? Отчего дошло до ссоры с королем? Почему остальные дамы не посмеиваются над тем, что все вышло наружу? И еще одно… — говорю я и замолкаю. Леди Маргарет ждет. — С какой стати король оплачивает ухаживания Комптона? Плата трубадурам проходит по дворцовому ведомству.
— Зачем королю поощрять этот роман? — хмурится леди Маргарет. — Его величество не мог не знать, что герцог вспылит.
— И Комптон не вышел из фавора?
— Они неразлучны.
И тогда я говорю вслух то, о чем не хочется даже думать:
— А не думаете ли вы, леди Маргарет, что Комптон служил прикрытием, а роман на деле происходил между Анной Стаффорд и королем, моим супругом?
Мрачный вид моей собеседницы подсказывает мне, что я выразила и ее страхи.
— Не знаю, — как всегда честно, отвечает она. — Говорю же, девицы мне ничего не рассказывают, да и я сама никого не спрашивала…
— Потому что думали, что вам не понравятся ответы?
Она кивает. Я медленно разворачиваюсь, и мы в молчании идем вдоль реки.
Направляясь ужинать, Екатерина и Генрих во главе процессии прошли в большой зал и, как обычно, заняли свои места под балдахином с королевской символикой. В тот день в зале присутствовала труппа певцов, прибывшая в Англию из французской столицы. Певцы пели без аккомпанемента, очень точно и на несколько голосов. Это было на редкость красиво. Генрих слушал как завороженный. Когда певцы умолкли, он бурно захлопал и попросил спеть песню еще раз. Улыбаясь от удовольствия, они выполнили просьбу короля, он попросил спеть снова и потом сам исполнил теноровую партию, причем безупречно.
На этот раз захлопали в свой черед певцы и с поклоном попросили короля спеть с ними ту партию, которую он так быстро освоил. Екатерина в своем кресле, наклонясь вперед, улыбалась своему красивому мужу, который распевал чистым молодым голосом, а придворные дамы смотрели на него с открытым восхищением.
Когда заиграла музыка и начались танцы, Екатерина сошла вниз с подиума, на котором стоял королевский стол, и составила пару с Генрихом. Тот, поощряемый ее теплой улыбкой, танцевал в итальянской манере, высоко подпрыгивая и мелко перебирая ногами.
Одна из ее камеристок, склоня голову к тому вельможе, который держал с ней пари, что «королева не узнает», сказала:
— Пожалуй, мои сережки останутся при мне. Он ее провел. Его величество держит ее за простофилю, и теперь каждая из нас вправе рассчитывать на его внимание. Она его не удержит.
Я же дождалась, когда мы останемся одни и он насладится мной с присущей ему жадной радостью, а потом выскользнула из кровати и принесла ему кубок эля.
— А теперь скажи мне правду, Генрих, — просто сказала я. — В чем суть этой ссоры между тобой и Бэкингемом? Что за отношения сложились у тебя с его сестрой?
Он отвел взгляд в сторону, и это сказало мне больше всяких слов. Понятно, что собирается лгать. Я слышала, как он рассказывал, что во время маскарада все в масках танцевали и Анна танцевала с Комптоном, и знала, что он лжет.
Оказалось, что это болезненней, чем я ожидала. Мы были женаты почти год — в будущем месяце годовщина, — и все это время он всегда разговаривал со мной, не отводя глаз, глядя на меня со всей своей мальчишеской искренностью. Голос его всегда звучал правдиво. Да, он мог бахвалиться, мог вспылить, как всякий молодой человек, но никогда раньше я не слышала, чтобы он бормотал что-то так неуверенно. Лжет, лжет, это очевидно. Пожалуй, я бы предпочла откровенное признание в неверности этому невинному взгляду и лживым речам.
Терпение мое иссякло.
— Довольно, — сказала я. — Я знаю достаточно, чтобы понимать, что это неправда. Она была твоей любовницей, не так ли? А Комптон — всего лишь ширма!
— Екатерина… — растерялся он.
— Просто скажи мне правду.
У него задрожали губы. Он не в силах был признать, что наделал:
— Я не хотел…
— Я знаю, — печально сказала я. — Я уверена, тебя искушали.
— Тебя так долго не было…
— Я знаю.
Наступила ужасная тишина. Обдумывая этот разговор, я предполагала, что он мне солжет, что я уличу его и произнесу обвинительную речь, выступлю, как королева-воительница в своем праведном гневе. Но вместо гнева меня охватила печаль и чувство, что я потерпела поражение. Если Генрих не смог остаться мне верным, когда я готовилась родить ему ребенка, как сможет он хранить мне верность до смерти? Как сможет блюсти свой брачный обет, если его так легко завлечь? Что же мне делать, что делать женщине, если ее супруг такой глупец, что желает минутных радостей, нарушая обет, данный вечности?
— Дорогой мой супруг, это весьма прискорбно, — грустно говорю я.
— Все дело в том, что меня замучили сомнения. Я подумал, на мгновение, что мы не женаты, — признался он.
— Как это не женаты?! — недоверчиво переспрашиваю я.
— Ну, я подумал, — вскидывает он голову, сверкнув полными слез глазами, — что, раз наш брак недействителен, я ничем не связан…
Я совершенно поражена:
— Наш брак? Почему недействителен?
Он трясет головой. Ему слишком стыдно. Но я настаиваю:
— Почему же?
Он становится на колени перед моей стороной кровати и прячет лицо в простынях.
— Она понравилась мне, и я воспылал к ней желанием, и она сказала мне кое-что, из-за чего меня охватило такое чувство…
— Какое?
— Я подумал…
— О чем?
— Я подумал, была ли ты девственна, когда мы поженились?
Тут настораживаюсь я, как преступник на месте преступления, как убийца, когда труп истекает кровью при виде его.
— К чему ты клонишь?
— Она-то точно была девственница…
— Анна?
— Да. Сэр Джордж бессилен. Это все знают.
— В самом деле?
