чувствую и не надо ли мне присесть, не стал рассказывать, что я погибну во цвете лет и лучше бы мне играть в канасту — нет, он принял мое объяснение и промолчал. Вряд ли потому, что ему все равно; скорее он решил подождать, пока мне самой захочется рассказывать. И это дорогого стоит. Кистен тоже так бы поступил.
— А где, — спросил Маршал в наступившей тишине, заглянув под стол, — ты достала такую большую тыкву? Это же тыква? — Крылья Дженкса повысили тон гудения. — Это же не кабачок, похожий на тыкву?
— Тыква, — ответил Дженкс с нескрываемой гордостью. — Я ее сам вырастил между участком Джеймсонов и статуей Давароса. На кладбище, — добавил он, будто и так непонятно было. — Завтра будем ее резать, только я и детишки. Дадим Маталине отдохнуть.
— Да ладно. — Я повесила посудное полотенце. — Как там твои последние интервью?
Маршал подвинулся ближе, когда Дженкс открыл пакет и оттуда пахнуло кисло-сладким соусом.
— Отлично. — Он начал доставать коробки с едой, и я подняла голову, вдруг отметив, что наши плечи почти соприкасаются. — Получил работу.
Мы встретились взглядами, и я улыбнулась.
— Маршал, так это же отлично! — воскликнула я и дружески потрепала его по плечу. — Когда начинаешь? — спросила я, не глядя на него и отворачиваясь разложить еду.
Он шагнул назад, провел рукой по отрастающей щетине на голове.
— Первого ноября, — ответил он. — Но буду на зарплате, так что смогу мотаться туда-сюда продавать свой бизнес, если нужно. Пока не начнутся занятия после зимнего солнцестояния.
Дженкс посмотрел на меня с предупреждением, и я нахмурилась ему в ответ и стукнула по столу, чтобы он дернулся, когда принесла пару столовых ложек. Запах машинного масла и солярки смешивался с ведьминским ароматом красного дерева, превращая Маршала в лакомый кусочек нордического образца. Он одевался не так, как те, с кем мне случалось проводить много времени, пах не так, и почему-то мы с ним проскочили ту неуютную стадию неловкости, которая бывала почти во всех моих романах. Он как-то сразу оказался в моей церкви своим — может быть, потому, что у нас не свидание было. Я его пригласила, совершенно не думая о возможных отношениях, и мы оба могли не напрягаться. Но скорее всего мы общались так непринужденно потому, что он помог мне и Дженксу, когда это было нам по-настоящему нужно.
Кресло Айви скрипнуло, когда Маршал вытащил его на свободное пространство, и он вздохнул, садясь.
— Знаешь, таких странных интервью никогда у меня раньше не было, — сказал он мне в спину, пока я разыскивала палочки для еды. — Вроде бы я им понравился, но мне казалось, что работу отдадут тому другому — и хоть убей, не могу понять почему. Он создал программу подготовки пловцов в старших классах в одном городке Флориды, но у него не хватало то ли часов погружения, то ли опыта работы с лей-линиями, а им нужно было именно это.
Я села от него наискосок, и он глянул мельком на палочки.
— А потом они ни с того ни с сего вдруг принимают решение и отдают работу мне, — закончил он.
— Ни с того ни с сего? — переспросил Дженкс, и я посмотрела на него, молча прося заткнуться. Не благодаря Ринну Кормелю Маршал получил работу, но я готова была ручаться, что вампир склонял университетское начальство нанять кого-нибудь другого — пока я на него не гавкнула, чтобы не лез в мою жизнь. И тогда они наняли того, кого сами хотели нанять.
Маршал все глядел на палочки для еды.
— Странное такое ощущение — будто я им одолжение сделал, когда согласился. — Поглядев на палочки, он поморщился: — Знаешь, мне все же вилка понадобится.
Я засмеялась и встала:
— Прости.
Чувствуя на себе его внимание и оттого двигаясь несколько развязно я взяла две вилки. Маршал разложил еду, и было приятно находиться с человеком, который ничего от тебя не хочет.
— Между прочим, после появления Ала мы уже не обязаны сидеть здесь.
— Рэйчел! — возразил Дженкс, и я обернулась к нему, движением бедра закрыв ящик:
— Ну что Рэйчел? — спросила я недовольно. — Он сегодня не вернется. Я все это время торчала на неосвященной земле.
— Айви всех нас порвет на фейрийскую подстилку, когда узнает, — предупредил Дженкс.
Я плюхнулась на стул, не глядя никому в глаза. Маршал поглядывал то на меня, то на Дженкса, накладывая рис нам на тарелки. Дженкс в ответ на предложение риса сделал рукой жест отказа, что меня не удивило. Пикси был недоволен — крылья у него краснеют, когда он расстраивается и циркуляция крови усиливается.
Я с досадой стукнула вилками, кладя их на стол:
— Дженкс, сегодня он меня больше не будет беспокоить.
— С чего бы это? Потому что ты не позвала Миниаса его забрать, когда твое вечное сочувствие к гонимому тебе подсказало: он
Маршал тем временем раздавал еду, но ее пряный запах не помог снять мое напряжение.
— Рэйчел, а ты не хотела бы завтра на роликах покататься? — спросил он. Явно ему не нравилось, что мы с Дженксом ругаемся, и это была попытка сменить тему. Тем не менее весь мой праведный гнев испарился, я развела скрещенные на груди руки и решила на Дженкса не обращать внимания.
— Ты знаешь, сколько я уже времени на коньках не стояла? — спросила я его.
Пикси спикировал на пустое блюдечко для чайных пакетов, скрестив руки на груди и рассыпая серебристые искры.
— Как утверждает твоя мама, с тех пор, как тебя выгнали с катка за…
— Тихо! — велела я, стукнув снизу по столу коленом. Но древний ясень был тяжел, и на этот раз Дженкс даже не дернулся. — У тебя нигде нет никаких дел? За горгульями шпионить или еще что?
У меня горело лицо. Ведь не могут же меня еще помнить в «Астоне»? Или могут?
— А вот нет, — сказал он. Лицо его пошло морщинами раздражения. Увидев, что мы оба на него смотрим, он усилием воли взял себя в руки. — Марш, а не нальешь мне в тарелку немножко саке, что я сейчас чую?
Этой внезапной смене настроения я не поверила, но придраться было не к чему.
Маршал с разочарованным видом достал из кармана куртки видавший виды термос.
— Я хотел, чтобы это был сюрприз, — сухо сказал он, ставя термос между нами.
— Для меня это сюрприз, — ответила я, вставая за крошечными полупрозрачными фарфоровыми чашечками, которые Кери предпочитала моим тяжелым фаянсовым кружкам. Не традиционные чашки для саке, но куда более подходящие, чем стаканы для виски.
— Подойдут, — сказал Маршал, когда я поставила их на стол. Налив их до половины, он опрокинул свою чашку в блюдечко Дженкса, наполнив его точно до краев.
А это уже не как Кистен, подумала я, найдя в этом некоторое спокойствие, и подняла свою чашку для тоста. Дженкс никогда не болтался рядом, когда мы с Кистеном были вместе. И хотя на Маршала приятно было смотреть, еще слишком свежа была рана для чего-нибудь серьезного. Но то, что не приходилось гадать «будет — не будет» — само по себе оказалось неожиданно приятно.
— За новую работу, — произнес он, и мы все сделали глоток. Я задержала дыхание, чтобы не
