локоны Эванджелины, никогда не выдерживавшие шпилек более пяти минут, она заплела их в косу и сделала из нее нечто вроде петли. Потом ушла.
Через минуту в дверь Эванджелины, смежную со спальней Сьюзен, громко постучали.
Эванджелина повернула ручку двери и приветствовала соседку.
Темно-синее платье Сьюзен, выдающееся произведение портновского искусства, было отделано более ярким синим шелком, что выгодно и эффектно подчеркивало цвет ее лазурных глаз и бледной кожи. В отличие от Эванджелины, голова Сьюзен была увенчана совершенным шиньоном, а на губах сияла восторженная улыбка.
— Сто лет я не испытывала такого возбуждения. — Сьюзен пошире распахнула дверь. — Идете или нет?
Эванджелина последовала за ней в коридор, и они отправились в столовую к завтраку. Оказалось, что леди Стентон там еще нет, как нет и леди Хедерингтон и ее дочери Нэнси.
Лайонкрофт сидел во главе стола, хмуро уставившись в тарелку с нетронутой яичницей. Слева от него сидела Франсина Радерфорд. Она поигрывала ломтиком тоста. Ее муж Бенедикт, расположившийся слева от нее, невозмутимо поглощал копченую селедку.
Его кузен Эдмунд сидел рядом с полным бокалом вина в руке, а на тарелке его оставались только крошки.
Два места справа от Лайонкрофта были свободными. Мистер Тисдейл занял стул дальше двух этих пустых мест, а его трость покоилась между резными деревянными перекладинами. Хотя все слышали шаги приближающихся Сьюзен и Эванджелины, ни один гость не приветствовал их. Разве что кто-нибудь бросил мимолетный взгляд на двух молодых леди, нерешительно остановившихся в дверях.
— Ну, вот и мы здесь, — сказала шепотом Сьюзен. — Предпочитаете общество Тисдейла или Лайонкрофта?
Эванджелина предпочла бы вернуться в постель.
— Мне все равно, — пробормотала она. — Я даже не голодна.
Сьюзен сунула руку в карман:
— Вершки или корешки?
— Просто входите и садитесь. — Эванджелина подтолкнула ее вперед. — Мы не можем продолжать здесь стоять и перешептываться.
— Отлично.
Сьюзен вынула руку из кармана и принялась стягивать перчатки.
— В таком случае сядете рядом с Лайонкрофтом.
Эванджелина шагнула в комнату и замерла:
— Но ведь он ваш будущий жених. Не желаете сесть рядом с ним?
Сьюзен вцепилась в дверную раму:
— Сяду, когда мы поженимся, но ни минутой раньше.
Эванджелина смущенно улыбнулась под прицелом пяти пар устремленных на нее любопытных глаз.
Сьюзен прошла через комнату к буфету, положила себе на тарелку мяса и яичницы и плюхнулась на стул рядом с мистером Тисдейлом, оказавшись, таким образом, напротив Бенедикта Радерфорда. Эванджелина взяла только кусочек тоста и села между Сьюзен и мистером Лайонкрофтом.
— Что вы обсуждали, стоя у дверей? — спросил Эдмунд Радерфорд, глядя поверх своего бокала с вином и с трудом выговаривая слова. — Кого из нас теперь придушат во время сна?
Он рассмеялся, довольный своей шуткой. Ни Эванджелина, ни Сьюзен не потрудились ответить. Последовало неловкое молчание, но Эванджелина все-таки рискнула бросить взгляд на молчащего мужчину рядом с собой. Лайонкрофт зло посмотрел на Эдмунда, будто молча хотел предупредить его о чем-то. Эдмунд перевел взгляд на свой бокал. Эванджелина не могла отвести глаз от Лайонкрофта. Похоже, что он, как и она, плохо спал этой ночью.
— Послушайте, — сказал Эдмунд, нарушая молчание. — Готов поспорить, что прошедшей ночью большинство из нас спали, обернув шею платками.
Франсина Радерфорд оттолкнула тарелку с нетронутой едой.
— Это безвкусно, Эдмунд.
Бенедикт прикрыл ее руку своей:
— Он пьян.
— Он осел, — возразила она.
— А вы, — продолжал Эдмунд, — теперь новые лорд и леди Хедерингтон. Я бы сказал, что Бенедикт очень неучтив. Он ведь как раз и был следующим претендентом на титул, и ему подфартило.
— Послушай, — начал Бенедикт, но ему помешал приступ лающего кашля.
— А теперь наследник ты, Эдмунд, — заметила Франсина. Перо на ее шляпе опустилось, потом закачалось надо лбом. — Теперь мне придется охранять сон своего мужа. Верно?
— Возможно, возможно. — Эдмунд проглотил остатки вина из своего бокала и сделал лакею знак снова его наполнить. — Хотя, думаю, нам прежде всего стоит обратить взгляд на хозяина.
Все посмотрели на Лайонкрофта. Он поднял черную бровь и, не мигая, смотрел в упор на своего гостя.
— На что ты намекаешь?
— Я ни на что не намекаю. Я просто говорю. Эдмунд отер пот с верхней губы тыльной стороной кисти:
— Где ты был прошлой ночью, когда Хедерингтон испустил дух?
Наступила тишина.
— В своем кабинете. — На виске мистера Лайонкрофта задергался мускул. — Я мог бы вызвать тебя отсюда, чтобы обсудить это или то, что ты выскажешь.
— Никто никого не будет вызывать, — перебил мистер Тисдейл. Дрожащими пальцами он очищал свой тост от корки. — Одной несвоевременной смерти нам достаточно.
Франсина бросила умиротворяющий взгляд на Эдмунда:
— Хотя не важно, сколько людей, возможно, заслуживают подобной участи.
Эдмунд промолчал — желательность его смерти не была для него важным вопросом и его это не касалось.
— А где вы были прошлой ночью? — спросила его Эванджелина, не успев подумать и обуздать себя. — В библиотеке, как утверждали?
— Ну да, вы, аппетитная штучка.
Он отсалютовал ей пустым бокалом.
— Я выпил стакан портвейна. Впрочем, точнее, несколько стаканов. И провел там несколько часов, как и говорил.
Эванджелина нахмурилась. Сьюзен испустила громкий вздох, похожий на всхлип.
Она со звоном уронила нож на стол и обратила к Эванджелине широко раскрытые голубые глаза:
— Разве вы не говорили… О! Что за черт, Эванджелина? Почему вы пнули меня ногой?
— Да, — прошипела Эванджелина, испытывая искушение повторить этот маневр. — Молчите!
Мистер Лайонкрофт не сводил глаз с них обеих, но молчал.
— А где были остальные? — спросил Эдмунд, крутя в руке вновь наполненный бокал. — Танцевали в салоне в столь неподходящее время?
— В постели, — ответил Бенедикт.
Франсина кивнула.
— А я была с ним.
— Я тоже удалился на покой, — добавил мистер Тисдейл надтреснутым голосом.
Все лгут, подумала Эванджелина, не в силах поверить собственным ушам.
Сьюзен открыла рот от удивления. Эванджелина сделала ей знак глазами. Неудивительно, что они не очень спешили вызывать полицию. Каждому было что скрывать.
Если никто из них не торопился поведать о своих ночных прогулках, то почему должна рассказывать она? Насколько ей было известно, ни леди Стентон, ни леди Хедерингтон, ни Нэнси тоже не были в своих
