себе.
— Тем не менее вы не находите ничего дурного в том, чтобы повиноваться абсурдным и эгоистичным требованиям других. Разве не так?
Она уставилась на него:
— И что же я делаю?
— Если вы склоняете меня к тому, чтобы я действовал противозаконно в ваших интересах, то по крайней мере должны быть честны со мной.
— Я честна с вами!
— Вы сказали, что вы подруга мисс Стентон, и заставили меня поверить этому, но тем временем повели себя как интриганка и лгунья. Вы за моей спиной интриговали с целью скомпрометировать меня и привязать против моей воли к девице, к которой я не имею ни малейшего желания быть прикованным кандалами. Разве нет?
— Леди Стентон… очень целеустремленная и упорная дама.
— Леди Стентон, — поправил, Гэвин, — сука. И почему она лучший союзник, чем ваш отчим?
— Потому что она не мой отчим.
— А вам известно, что она написала письмо вашему отчиму и сообщила о вашем местонахождении, потому что вы не выполнили свою часть сделки?
Мисс Пембертон подавилась воздухом.
— Она… не могу поверить. Впрочем, к несчастью, это правдоподобно, но дело в том, что мы не заключали никакой сделки. Откуда ей было знать, что я буду делать и чего не буду, до того как мы уехали?
— Я не имею намерения жениться на девице Стентон, даже если и окажусь ложно скомпрометированным, и никоим образом не приветствую вашу причастность к интригам леди Стентон.
Эванджелина выпрямилась и, хотя все еще была бледна, воинственно вскинула подбородок:
— Я вовсе не собиралась помогать ей в этом. Впрочем, чтобы избавиться от отчима, я пошла бы на все.
— Я так и думал.
Гэвин жестом указал на стул:
— Сядьте.
Она смотрела на него с недоверием, будто опасалась, что он набросится на нее.
— Вы не сердитесь?
— Я в ярости. Садитесь.
Эванджелина села.
— Хотите вы или нет, в моей власти отправить вас домой к отчиму.
— Вы этого не сделаете, — задохнулась она. Он поднял бровь.
— Я опять убегу, — настаивала она, и взгляд ее стал безумным.
— И снова безуспешно.
Он положил увеличительное стекло в ящик.
— У вас есть деньги?
— Нет.
Он сложил письмо и положил поверх других бумаг.
— Транспорт?
— Н-нет.
Гэвин сложил пальцы башенкой:
— Кров? Пища? Защита?
На этот раз она проронила ответ шепотом:
— Нет.
Он пожал плечами:
— В таком случае я считаю ваш побег глупой затеей. И это наименьшее, что я могу сказать.
Она молчала.
— Я написал вашему отчиму вежливое письмо с извинениями, потому что не собираюсь выдавать вас до того, как вы поможете доказать мою невиновность. И приступайте сегодня же.
— Приступать? Это означает, что, если я не подчинюсь, вы вышвырнете меня из дома?
— Нет, но у меня есть намерение отправить вас обратно к законному опекуну.
Костяшки ее кулачков, лежащих на коленях, побелели.
— Вы вынуждаете меня помогать вам. Временная свобода в обмен на помощь в достижении ваших личных целей.
— А разве это не то же, что соглашение с леди Стентон?
— Это было ужасное соглашение. Я бы предпочла нищую жизнь на улицах Лондона. — Мисс Пембертон смотрела на него с недоверием. — Но вы не лучше ее.
Гэвин пожал плечами:
— Яникогда не претендовал на то, чтобы казаться лучше других. Но не намерен ждать, когда меня повесят за преступление, которого я не совершал. А для этого мне нужна ваша помощь. Ну как, по рукам?
— И чего вы хотите от меня?
О, это уже был прогресс!
— У вас, мисс Пембертон, есть бесценный дар. И я бы предпочел, чтобы вы использовали его к моей выгоде.
— Все этого хотят, — пробормотала Эванджелина.
— Вы охотно и добровольно шпионили за мной. Вы старались проникнуть в мое сознание. Без моего согласия. Против моей воли. Конечно, я могу потребовать компенсации.
— Я не шпионила за вами.
Эванджелина скрестила руки на груди и вперила в него гневный взгляд.
— Я не могу. К тому же у вас нет оснований гневаться. Разве вы не просите меня сделать то же самое в отношении других?
— Я… предположим, это так.
На мгновение желудок Гэвина будто обожгло, но желание избежать виселицы было сильнее раскаяния.
— Так вы согласны? Вы поможете мне доказать мою невиновность в обмен на временную свободу?
— Нет. — Она сжала руки под грудью. — Если речь идет об условиях, то я согласна на неограниченную свободу в обмен на мою помощь.
— Мистер Пембертон — ваш законный опекун, — напомнил ей Гэвин. — Я не могу держать вас здесь вечно.
— Я и не хочу оставаться в обществе самовлюбленного эгоистичного шантажиста дольше, чем это будет необходимо, — произнесла она. — Как только я выполню наши условия, я хотела бы получить деньги, чтобы купить билет на почтовую карету и уехать, куда мне вздумается.
Гэвин смотрел в упор на разгневанную молодую женщину по другую сторону разделявшего их письменного стола, удивленный тем, что она застала его врасплох и поставила в тупик своим ответом. Конечно, у нее не было желания оставаться здесь. Она хотела покинуть его. Навсегда. Как и все остальные. Как он мог вообразить что-то иное?
И он кивнул.
— Вполне справедливо, — заметил он тихо. — Но я не настолько жесток, чтобы отправлять вас в почтовой карете. Я дам вам коляску, а если вы ее не примете, то по крайней мере позвольте нанять для вас экипаж, куда бы вы ни собирались ехать. И вам понадобятся деньги на первое время, пока вы… не встанете на ноги.
Пока он смотрел на нее, вся кровь его заледенела. Самым обычным источником доходов для молодой девушки, оказавшейся в одиночестве на улице, была работа лежа на спине, а не стоя на ногах. Что за
