Никакой реакции не последовало и на этот раз. Мне стало по-настоящему страшно. В общем-то, мне уже дали понять, что Ева ван Дорн нездорова, но не до такой же степени! И что это за болезнь такая?
Ее рука оставалась висеть в том же неестественном положении, которое любому нормальному человеку должно было бы причинить боль. Но она ее не убирала. Я взяла эту неподвижную руку и положила обратно на колени.
— Ты слышишь меня, Ева?
Если она и слышала, то, видимо, никак не могла этого показать.
— Я уверена, ты скоро поправишься. И доктор так считает. Ты, наверное, долго болела и многое упустила в жизни. Но теперь все будет по-другому. Я буду тебе помогать, и ты нагонишь упущенное. Я так хочу, чтобы мы стали друзьями!
Никакого эффекта. Если бы за минуту до этого, коснувшись ее руки, я не слышала спокойного биения пульса — честное слово, ее можно было бы принять за мертвую. Вдруг до боли захотелось взять ее за руки, обнять, утешить как-нибудь. Кто знает, может быть, именно это ей больше всего и нужно.
— Пойду в дом, надо поговорить с твоими родителями, — сказала я. — Догадываюсь, что нет никакого смысла спрашивать, пойдешь ли ты со мной. Наверное, кто-нибудь выйдет и заберет тебя. Ах, Ева, я так хочу, чтобы ты поскорее поправилась. Знаешь, ты такая
хорошенькая. И желтый цвет тебе очень идет.
Я поспешила в дом. На пороге оглянулась — она так и не пошевелилась. Это было ужасно. Я не могла этого вынести. Вдруг я вспомнила о пакетике лимонных карамелек, которые купила в поезде. Они все еще лежали в сумке. Я вернулась к ней и положила пакетик ей на колени.
— Ты любишь лимонные карамельки? Я свою долю уже съела, так что это все твое.
Как можно работать гувернанткой такого создания?! Я никогда не имела дела ни с чем подобным! В последний раз оглянулась на неподвижную фигурку. Сердце готово было разорваться от жалости. Ведь это из-за нее я приехала сюда! Я нужна ей. Я решила принять предложение хотя бы для того, чтобы помочь несчастной.
Дверь с массивной черной ручкой открылась. На пороге показалась круглолицая женщина среднего роста, в белом переднике.
— Вы та самая девушка из города? — спросила она тонким, почти детским голосом.
— Я мисс Анджела Вингейт. Я бы хотела поговорить с мистером и миссис Сэмюэль ван Дорн относительно работы.
— Подождите здесь, — сказала она и исчезла в глубине дома.
У меня было время осмотреться. Внутренность этого дома впечатляла. Очевидно, так и было задумано. В дальнем конце комнаты видна была витая лестница; вдоль стен на столиках стояли корзины с цветами. Мебель темного полированного дерева, красный бархат кресел, хрустальная люстра, большой пушистый ковер…
Послышались шаги. На пороге появилась высокая, необыкновенно красивая женщина. В каждом ее движении чувствовалась твердость характера. Голос и манера речи выдавали хорошо воспитанного, уверенного в себе человека. Пожалуй, она мне понравилась.
— Вы мисс Анджела Вингейт, — она протянула мне руку. — Как мило, что вы приехали. Надеюсь, путешествие было приятным.
— Вполне, мадам. А вы миссис ван Дорн?
— Да, конечно. Постойте, не говорите ничего, я сама угадаю. Школа Сарры Лоренс?
— Правильно, — удивилась я.
— Все эти школы оставляют свой особый след, мисс Вингейт. Попробуйте угадать мою. Ну же!
— Вассар, — быстро сказала я.
— Чудесно.
Боюсь, что в данном случае я вела не совсем честную игру. Дело в том, что перед отъездом я навела кое-какие справки.
— Мистер ван Дорн ждет вас. Что же касается меня, то я очень рада, что вы такая.
Мы проследовали через большую залу и очутились в другой, точно такой же, — сдвоенные одинаковые залы были в большой моде. Эта, правда, выглядела более по-домашнему, с разнообразными безделушками и удобными, слегка потертыми креслами. Здесь тоже был огромный восточный ковер.
Мистер ван Дорн ждал нас в кабинете, где все было пропитано запахом кожи и дорогого табака. Это был на удивление красивый мужчина, розовощекий, чисто выбритый, с густой гривой белых волос, ухоженных и блестящих. Он поднялся из-за письменного стола и протянул мне руку.
— Добрый день, дорогая мисс. Садитесь, пожалуйста.
Некоторое время он откровенно рассматривал меня. По всей видимости, результат его не удовлетворил.
— Вы очень привлекательны, мисс, но, боюсь, вы нам не подходите.
Сердце мое упало.
— Вы всегда так спешите с выводами, сэр?
— Иногда. Как я понял, вы получили хорошее образование. Судя по всему, вы мягкий, деликатный человек. Но главное — это ваша молодость и жажда жизни. Здесь это не подходит. Работа, которая вам предстоит, достаточно тяжела. Боюсь, вы слишком чувствительны, чтобы с ней справиться.
— Мистер ван Дорн, — перебила я его не слишком вежливо, — вы, по-видимому, имеете в виду Еву. Вы боитесь, что она меня оттолкнет. Так вот, сэр, я ее уже видела, и мне она очень понравилась. Не знаю, что с ней, не знаю, почему это с ней случилось, но очень хочу ей помочь, чего бы мне это ни стоило.
Миссис ван Дорн улыбнулась.
— Дорогой, я думаю, на этот раз ты ошибаешься. Мне кажется, эта девушка сможет помочь Еве.
Мистер ван Дорн покачал головой.
— Ничего не выйдет; нам нужен более жесткий человек. Еву надо держать в строгости, не обращая внимания на ее чувства. Я даже не уверен, что они у нее еще остались. Так что сами видите… Я готов заплатить вам жалованье за неделю, чтобы возместить потерянное время и затраты на дорогу.
Я его уже ненавидела.
— Мистер ван Дорн, я уверена, что справлюсь. Я ведь могу быть и строгой. Хотя, конечно, ничто не заставит меня быть грубой с таким хрупким созданием, да и вообще ни с кем.
— Позволь ей остаться, — попросила миссис ванн Дорн.
— Нет, — отрезал он, — это исключено. Ей не справиться.
Я стала натягивать перчатки.
— Не буду больше отнимать у вас время, сэр. Чувствую, что зря потратила свое, приехав сюда.
— Я же сказал, что возмещу вам все затраты.
— Мне от вас ничего не надо. Жаль только девушку, которой приходится жить с таким отцом.
Миссис ван Дорн испуганно поднесла руку к губам. Похоже, никто не говорил мистеру ван Дорну ничего подобного. Но я уже не могла сдержаться, и не столько из-за себя, сколько из-за девушки, которой нужна была моя помощь — я это чувствовала. Ей нужны были любовь и ласка, которых она здесь не видела.
— Вы самая дерзкая молодая особа, которую я когда-либо встречал, — сказал мистер ван Дорн.
— А вы самый холодный и черствый человек, которого я когда-либо встречала.
— Черствый? — переспросил он. — Это почему же?
— Очень просто. Вы же не потрудились выслушать меня. Не поинтересовались, что я собираюсь делать…
— В этом нет необходимости. Ваша молодость говорит сама за себя.
— Смею вас заверить, я достаточно взрослый человек. Может быть, взрослее, чем вы.
— Ну и наглость!
Но в эту минуту мне показалось, что в глазах его промелькнуло восхищение. Похоже, с такой дерзостью ему еще не приходилось сталкиваться.
— Извините за невежливость, сэр. Но от слов своих я не откажусь.
Несмотря на привычку держаться с достоинством, миссис ван Дорн выглядела крайне расстроенной. Глаза ее выражали отчаяние. Сердце мое переполняло сочувствие к ней. Как можно жить с таким
