особенно между собой и детьми герцога.
— Не знаю, слышал ли он что-нибудь. Если да — он сразу же вернется.
— Может быть, ему не захочется пропускать слишком веселый праздник?
Дороти ничего не ответила.
— Мама, ты больна? — спросила Фанни.
— У меня болит здесь. — Дороти дотронулась до груди.
— Тебе нужно отдохнуть. Позволь мне проводить тебя в дом. Потом я вернусь и поиграю с малышами.
Дороти лежала в своей комнате, ночью она не спала ни минуты. Они не должны были его отпускать. Он совсем еще мальчик. А Генри готовится стать моряком. Нет, они еще слишком малы, чтобы их отпускать из дома. Она должна была помешать этому. В конце концов, это ее дети.
Она встала с постели, походила по комнате взад и вперед. Потом села у окна, выходящего в парк. Пять тысяч убитых! Так много. И среди них — один мальчик?
Было пять часов утра, когда она услыхала, что подъехала карета. Ее сердце готово было выскочить из груди. Это Уильям, она знает. Он узнал эту ужасную новость, сразу же уехал из Брайтона, всю ночь провел в дороге, потому что знает, как ей страшно!
Она бросилась к нему навстречу. Он выглядел усталым и измученным, но улыбался. Разве мог он улыбаться, если с Георгом что-то случилось?
— Уильям! — закричала она. — Я слышала...
— Я чувствовал, что вы все узнаете. Поэтому я вернулся. Он жив, Дора. Не о чем волноваться. Он легко ранен, в ногу, но он жив. Он скоро будет дома и сам обо всем вам расскажет.
— О, Уильям, мой добрый... добрый Уильям! Я знала, что вы вернетесь! — И от напряжения она разрыдалась.
В королевской семье разразился очередной скандал, самый серьезный из всех. Слуга герцога Кембриджа был найден мертвым в апартаментах самого герцога. Наибольшее распространение получила версия о том, что слуга застал свою жену в постели с герцогом, и то ли был им убит, то ли покончил с собой. Это был действительно грандиозный скандал. Принца Уэльского можно было обвинить в распутстве, Фредерика — в том, что он не чист на руку, но Кембридж оказался замешанным в самом страшном преступлении — убийстве.
Разумеется, это обвинение было с принца снято, и все сошлись во мнении, что существуют разные законы для убийц — один для герцога, другой — для простого смертного.
Король был в ярости.
— Какой позор! Никогда не слышал ни о чем подобном! Что все это значит? Что нас всех ждет, а, что?
Королева послала за Уильямом, чтобы обсудить с ним положение.
— Я решительно настаиваю на том, чтобы ты вел себя благоразумно, — и многозначительно добавила: — Пока еще не поздно.
Доди вышла замуж, и было решено, что Уильям выплатит деньги, взятые у Дороти взаймы — приданое, — по частям. Он счел такое решение унизительным, но не смог предложить ничего другого: у него были огромные долги, больше, чем когда-либо раньше. Когда Уильям поделился своими заботами с принцем Уэльским, тот посоветовал вовсе забыть про них, но последовать этому совету было не так просто. Уильям не сомневался в том, что рано или поздно, но придется возвращать долги.
Между тем Дороти была вынуждена совершать утомительные гастрольные поездки, чтобы заработать как можно больше. С некоторых пор Фанни стала очень активно стремиться на сцену. Ей всегда хотелось стать артисткой, а тут еще и семейная жизнь успела ее разочаровать, о чем она и поведала матери. Она с радостью рассталась бы на время с мистером Алсопом и поехала бы с мамой на гастроли, если только мама не возражает.
— Подумай, дорогая мама, что я могу быть тебе полезна. Кроме того, у меня появится шанс, которого не было никогда в жизни.
Дороти подумала и согласилась взять Фанни с собой.
Поездка сложилась весьма удачно для Фанни, поскольку она получила возможность выйти на сцену. По мнению Дороти, ей не суждено было добиться большого успеха — она не имела ни привлекательной внешности, ни обаяния, — но она вполне могла бы справляться с небольшими ролями. Дороти была счастлива видеть, что ее старшая дочь наконец чем-то довольна.
Во время гастролей они побывали в Бате, Бристоле, Честере и добрались до Ирландии через Ливерпуль. Поездка получилась изнурительной, и Дороти не переставала думать о своей семье и мечтать о возвращении к ней. Она постоянно тревожилась за Георга; у нее было пять сыновей, и мысли о них не давали ей покоя. Генри разочаровался в морской службе и умолял перевести его в армию, даже маленький Ольфус уже обучался в морской школе, где готовился к предстоящей службе. Она так хотела, чтобы все они оставались детьми и никогда ее не покидали! «По крайней мере сейчас, — говорила она себе, — когда они еще такие маленькие!»
Вернувшись домой, она узнала, что Люси тоже собралась замуж. Миловидная, очаровательная Люси была самой общительной из всех трех девочек и самой желанной гостьей в Буши. Она совсем не помнила того времени, когда ее мама еще не была любовницей герцога Кларенса, и, будучи почти ровесницей их детей, значительно быстрее, чем Фанни и Доди, нашла с ними общий язык.
Именно в Буши Люси познакомилась с полковником Ховкером из 14-го драгунского полка. Ему уже было под пятьдесят, он был женат и имел дочь — ровесницу Люси, но давно был в нее влюблен. В качестве адъютанта короля он проводил много времени в обществе принца Уэльского и часто посещал Буши. Когда его жена заболела, он стал проводить много времени в обществе Люси, и, овдовев, сделал ей предложение, которое было принято.
Дороти не знала, радоваться ей или огорчаться. Полковник Ховкер был ей очень симпатичен, он принадлежал к хорошей семье, но возраст... В то же время перед глазами у нее была Фанни, неудачно вышедшая замуж за молодого человека; Доди, напротив, казалась счастливой и ждала ребенка. Впрочем, Люси и Ховкер приняли решение и казались вполне довольными. В апреле состоялась церковная брачная церемония в присутствии свидетелей — Дороти, Генри и Софи.
Итак, все три дочери теперь были устроены, но оставалась обременительная проблема приданого и связанные с ней горькие, унизительные сцены.
В мае Доди родила девочку, и Дороти была счастлива от того, что стала бабушкой. Доди и Люси жили вполне счастливо, и только Фанни постоянно проявляла неудовольствие. Но разве Фанни была когда- нибудь довольна?
Потребность в деньгах была постоянной, и Дороти предстояли новые поездки. Она значительно быстрее уставала, чем раньше, и все больше стремилась к тишине и покою, который обретала только дома. В будущем году я непременно уйду из театра, обещала она себе.
Уильям постоянно страдал от подагры и астмы. Ему часто приходилось ездить в Виндзор и Сент- Джеймс, поскольку здоровье короля давало семье постоянные поводы для беспокойства. Тревоги, вызванные пожарами, понемногу улеглись, но королева не переставала твердить, что в семье следует завести новые порядки. Она не упускала ни одной возможности напомнить Уильяму о том, что, по ее мнению, его жизнь достойна осуждения.
— Ты уже не мальчик, — напомнила она, — тебе почти пятьдесят.
Уильям немедленно возразил — только сорок пять.
— У тебя не так много времени, чтобы завести законного наследника, — продолжала королева. — Я прихожу в отчаяние, когда вспоминаю, что Шарлотта — единственная наследница, которую подарили монархии все мои дети.
— Шарлотта — очень милая наследница, — ответил Уильям.
— Ребенок не так здоров, как хотелось бы. Королева поджала губы.
Шарлотта была своенравной девочкой и уже неоднократно доказывала свою нелюбовь к бабушке. Ей принадлежала знаменитая фраза, которую часто повторяли при дворе: «Есть две вещи на свете, которых я не выношу, — яблочный пирог и бабушка».
— Только один ребенок и... девочка.
