темы, как, например, 1) и 5), не могли использоваться одновременно: первая доминировала в первые месяцы войны, а пятая в конце войны. Однако все эти темы доставляли беспокойство пропагандистской машине партизан.
Иногда контрмеры партизан ограничивались общим призывом «Не верьте немцам!» или заявлениями, в которых немецкой «лжи» противопоставлялась советская «правда»: «Не верьте тарабарщине немецких собак. Читайте правду о Красной армии и жизни на Советской Родине!» В других случаях в партизанских листовках обещания и заявления немцев противопоставлялись их практическим действиям[248]. В целях «разоблачения антисоветской клеветы» появлялись такие предостережения: «Иногда немецкие мерзавцы, изображая из себя благодетелей, рассыпаются сладкими речами. Этот грязный трюк нужен им для обмана трудящихся. Сначала они проводят пропагандистские сборища, а потом вешают людей»[249].
В первые месяцы войны противопоставить что-либо немецкому лозунгу «Россия побеждена!» было трудно, но в дальнейшем партизанам без труда удавалось убеждать население, что война продолжается. Вскоре и сами немцы отказались от использования этого тезиса.
Значительно труднее было нейтрализовать партизанам лозунги немцев о национальном «социализме». Они использовались немцами не столь часто, но тем не менее доставляли немало хлопот, требуя от партизан значительных усилий для демонстрации того, что только Советский Союз является подлинно социалистическим, а Гитлер остается «собакой немецких капиталистов», для которых война стала источником наживы[250]. Вместе с тем усилия немецкой пропаганды, подчеркивавшей, что Сталин заключил союз с «плутократами и империалистами» Запада, не встречали практически никакого противодействия.
Партизанская пропаганда, как правило, не предпринимала попыток противодействовать антикоммунистической направленности немецкой пропаганды; она очень осторожно обращалась с проблемой лозунгов, обращенных к национальным меньшинствам, и полностью обходила молчанием высказывания немцев о советских трудовых лагерях, деятельности НКВД, диктатуре Сталина и жертвах советской политики.
По всей видимости, контрпропаганда была одной из наименее успешных сторон партизанской психологической войны, что отчасти объяснялось отсутствием гибкости в реагировании на немецкие обвинения, а отчасти невозможностью опровергнуть определенные утверждения немцев без того, чтобы не высказать явную ложь или не скомпрометировать советский режим.
Если общей целью всей вышерассмотренной пропагандистской тематики было стремление создать видимость существования тесной связи между советским режимом, партизанами и гражданским населением или воссоздать ее путем противодействия попыткам немцев ее разрушить, то дополнением к этому являлись попытки вбить клин в отношения немцев с коренным населением. Такая пропаганда раскола включала в себя два основных элемента: разоблачение истинных целей и намерений Германии и подробное описание практики действий немцев на оккупированных территориях. Эти направления пропаганды преследовали несколько целей. Рассказы о зверствах и жестоком обращении были призваны вызвать ненависть к врагу и подвигнуть к «отмщению», а обсуждение долгосрочных целей Германии должно было вызывать подозрения и опасения, опровергать утверждения немецкой пропаганды и подчеркивать тот факт, что «третьего пути» нет. Вопрос о выборе стоял так: либо принять советский режим и помогать ему, либо оказаться в рабстве у немцев и стать на неопределенный срок заложником жестокой и эгоистичной политики нацистов. В пропаганде, использовавшей в качестве примеров зверства немцев и разоблачавшей цели и политику Германии, враг представал в образе жестокого, эгоистичного и жадного до власти чудовища, резко отличающегося от партизан, представавших в образе справедливых мстителей и героических защитников русского народа.
Такая направленность пропаганды, по всей видимости, являлась результатом указаний свыше. Так, например, Сталинградский обком партии в августе 1942 года выпустил инструкции, в которых говорилось, что ненависть к врагу следует стимулировать путем публичного перечисления зверств немцев. Ранее, весной 1942 года, одна из партизанских газет заявляла, что противника надо «разоблачать», тем самым воспитывая в массах ненависть и призывая к восстанию.
Используемые партизанскими листовками приемы обычно представляли собой противопоставление советских достижений и героических подвигов партизан разрушительным действиям немцев, их зверствам и политике угнетения. Планами Германии, наиболее часто упоминаемыми партизанской пропагандой, являлись: 1) колонизация СССР и порабощение его народа; 2) использование природных ресурсов СССР; 3) опустошение регионов, не предназначенных для колонизации; 4) уничтожение образовательных учреждений с тем, чтобы подготовить русских к их будущей роли «немецких рабов»; 5) передача земли в пользование немецким помещикам и землевладельцам.
В качестве доказательства подобных целей одна из листовок, выпущенных Верховным командованием партизан, приводила приписываемую Гитлеру цитату: «С тем чтобы Великий германский рейх господствовал во всем мире, мы [немцы] сначала должны уничтожить все славянские народы – русских, поляков, чехов, словаков, украинцев, белорусов. Для достижения этой цели необходимо лгать, предавать и убивать»[251]. Та же листовка цитировала приказ немецкого военного командования, предписывающий в обязательном порядке расстреливать даже детей и женщин, если их обнаружат за пределами их деревень. В другой листовке, обращенной к населению Белоруссии, говорилось: «Рабочие Белоруссии, вы должны знать, что целью Гитлера является превращение Белоруссии в пустыню и «освобождение» ее восточных районов для немецких колонистов… В одной лишь Витебской области было убито 40 000 стариков, женщин и детей… борьба партизан – это борьба всего русского народа».
В еще одной листовке, выпущенной в 1942 году, зверства немцев объясняли их неудачами на фронте: «Не добившись успеха на фронте, немецкие бандиты дают выход своей ярости путем мести мирному гражданскому населению». «В деревне Холмы Смоленской области гитлеровцы схватили шесть девушек в возрасте от 15 до 17 лет. Их изнасиловали, им отрезали груди и выкололи глаза».
Случаи особой жестокости, проявленной немцами, часто использовались в качестве материала для партизанских призывов. Изредка такие примеры, даже если они и были основаны на реальных фактах, являлись сильно преувеличенными, а иногда и просто выдуманными.
Характерно, что проявлению жестокости в обращении немцев с евреями советская и партизанская пропаганда не уделяла достаточного внимания. Предположение о том, что советское руководство не знало о страданиях евреев при немецкой оккупации, следует сразу отбросить, поскольку была прекрасно налажена разведывательная работа и время от времени появлялись упоминания об этой проблеме. Вполне вероятно, что проблема антисемитизма была исключена из пропаганды с тем, чтобы не выделять какую-то одну национальную или религиозную группу как пострадавшую больше остальных (и тем самым позволяя ей рассчитывать на получение привилегий в будущем). Кроме того, учитывая стремление советской пропаганды изображать жизнь в условиях оккупации адом, вряд ли стоило подчеркивать различия в страданиях населения, давая тем самым понять, что кому-то помимо евреев жилось неплохо. Другим возможным объяснением является усиление антисемитизма на оккупированной немцами территории (и, видимо, в советском тылу) и желание избежать отождествления евреев с советским режимом, что лишний раз было способно подтвердить немецкие лозунги о неразрывной связи евреев с большевизмом[252].
Другой актуальной темой, часто встречающейся в партизанской пропаганде, было широкое использование немцами принудительного труда для работы в рейхе, или так называемая программа Ostarbaiter («Восточные рабочие»). Эта программа обеспечивала рабочей силой немецкую промышленность, высвобождая людские ресурсы для военной службы. Вместе с тем эта программа лишала партизан главного источника пополнения своего личного состава; вполне логично, что люди, отправляемые на работу в Германию, были вполне пригодны физически для службы в партизанах. С другой стороны, данная программа способствовала большему притоку в партизанское движение людей, ранее не принадлежавших к числу сторонников партизан, и даже прогерманских элементов, которые присоединялись к партизанам, чтобы избежать насильственной отправки на работу в Германию.
Партизанская пропаганда, разоблачавшая эту программу немцев, в первую очередь должна была вызывать страх: страх за свою судьбу тех, кого отправляли на работу в Германию, страх за судьбу их близких, остающихся в России, и страх за свою личную безопасность, в случае если, выжив, человек
