Побудь со мной

нет на это времени. Я целый день занимаюсь вами, а к ночи слишком устаю, чтобы тратить остатки сил на свидания.

- Серена как-то вечером видела вас вместе во внутреннем дворике.

- Да, это так, но мы говорили о вас, а не занимались любовью. Я понимаю, что Ричард несчастлив с Сереной…

- С чего это вы взяли?

- Я не слепая. Последние два года ваша сестра полностью посвятила вам и фактически игнорировала своего мужа. Естественно, его это обижает. Почему, как вы думаете, Ричард был так решительно настроен найти для вас врача? Он хотел, чтобы вы снова начали ходить, а он вернул бы себе жену.

Может быть, Дионе и не следовало говорить все это Блейку, но сейчас для него настало время осознать, что он со своим физическим состоянием доминировал над жизнями всей семьи.

Блейк вздохнул.

- Ладно, я верю вам. Но на всякий случай, если вы вдруг начнете находить Ричарда привлекательным, позвольте предупредить вас прямо сейчас: единственное, чего я не потерплю, - это чтобы Серене причинили боль.

- Она большая девочка, Блейк. Вы не можете всю оставшуюся жизнь вмешиваться в ее дела.

- Я буду делать это до тех пор, пока она нуждается во мне, и столько, сколько смогу. Когда вспоминаю, как выглядела Серена после смерти нашей матери… Клянусь вам, Ди, я убил бы, лишь бы не видеть ее такой подавленной.

По крайней мере, у Серены была мама, которая любила ее. Эти слова уже вертелись на языке, но Диона проглотила их. Серена не виновата в том, что мать Дионы не любила свою дочь. Это бремя печали принадлежит только ей одной и не может быть переложено на чьи-то плечи.

Диона отбросила горестные мысли.

- Вы думаете, Ричард действительно с кем-то встречается? Честно говоря, я так не считаю. Он настолько одурманен Сереной, что его не интересует кто-либо еще.

- Вы заинтересовали его, - настаивал Блейк.

- Он никогда не говорил мне ничего подобного, - честно заверила Диона, хотя и немного слукавила. - Откуда ваша уверенность? Мужская интуиция?

- Если вам так угодно, - прошептал Блейк, прислоняясь к ней спиной, словно устав. Теперь всем торсом он опирался на ее грудь. - Я по-прежнему мужчина, хотя и не в состоянии догнать даже черепаху. Смотрю на вас и вижу то же самое, что и Ричард. Вы такая чертовски красивая, такая мягкая и в то же время сильная. Если бы я мог преследовать вас, леди, это была бы гонка всей вашей жизни.

Нежные слова вызвали беспокойство, но совсем не ту панику, которую Диона обычно испытывала, когда лицом к лицу сталкивалась с вышедшим на охоту, подстерегающим ее самцом. Ее руки по-прежнему лежали на плечах Блейка, и сам он все так же опирался на нее. Диона знала его тело, как свое собственное, знала мягкость его кожи, даже его запах.

Блейк будто стал ее частью, потому что она сама строила, переделывала его, формируя из него того же великолепного мужчину, каким он был до несчастного случая. Он - ее творение. Дионе вдруг захотелось прижаться щекой к взлохмаченной голове, зарыться в шелк его волос. Но она прогнала это совершенно чуждое ей желание. И все же ее так и манила шевелюра Блейка. Диона убрала ладонь с его плеча и коснулась темной пряди.

- Вы становитесь похожи на пастушью собаку, - сказала она ему с легким придыханием. В ее словах слышался смех, который они так часто разделяли теперь.

- Ну, так постригите меня, - милостиво разрешил Блейк, удобно устроившись затылком на груди Дионы.

- Вы доверяете мне подстричь вас? - потрясенно переспросила она.

- Конечно. Я же доверяю вам свое тело, так почему бы не доверить и волосы, - пояснил Блейк.

- Тогда давайте сделаем это прямо сейчас. - Диона хлопнула его по плечу. - Хочу посмотреть, есть ли у вас уши. Поднимайтесь, хватит на мне лежать.

Блейк вздрогнул и повернулся к Дионе, уставившись на нее глазами синими, как самое глубокое море, и такими же бездонными. Она поняла, о чем он думает, но отвела взгляд и не позволила этому мгновению продлиться.

Ощущение невысказанной близости окутало их. Это встревожило Диону, но она не чувствовала себя испуганной. Это было, скорее… странно, и, когда она защелкала ножницами, ее лоб пересекла задумчивая морщинка. Он пациент, а Диона научилась не бояться своих пациентов. Блейк стал ей дороже, чем кто-либо до этого, даже дороже детей, которые сильнее всего затрагивали струны ее сердца. Он был вызовом ее профессионализму и много значил для Дионы, но все же оставался мужчиной, и она не могла понять, почему не может вновь обрести то ледяное равнодушие, которое охватывало ее, когда представители противоположного пола подбирались к ней слишком близко. Блейк дотрагивался до нее, а ведь она не выносила мужских прикосновений.

Диона решила, что все это, должно быть, происходит потому, что она знает - с ним она в безопасности. Как отметил Блейк, он не в том состоянии, чтобы выходить на охоту. В сексуальном плане он настолько же безвреден, как и дети, которых привыкла обнимать и утешать Диона.

- Вы напоминаете мне Микеланджело, ваяющего скульптуру и страдающего над последними штрихами, - поддразнил Блейк. - Что, отхватили слишком большую прядь?

- Конечно нет! - запротестовала Диона, пробегая пальцами по взъерошенной шевелюре. - К вашему сведению, я очень хороший парикмахер. Дать вам зеркало?

Блейк облегченно вздохнул.

- Нет, я верю вам. Теперь можете меня побрить.

- Как же, разбежались! - С шутливым гневом Диона довольно ощутимо принялась хлопать по его плечам, стряхивая обрезанные волоски. - Вам уже пора начать занятия на тренажерах, так что прекратите тянуть время!

В последующие дни они больше не говорили о ситуации между Сереной и Ричардом, и, хотя эта пара продолжала ужинать вместе с Блейком и Дионой, охлаждение между ними стало еще более очевидным. Ричард обращался к Дионе с теплотой, никогда не выходившей за рамки дружелюбия, но Диона сомневалась, что Серена верит в невинность их отношений. Блейк наблюдал за происходящим орлиным взором и держал Диону поближе к себе.

Она понимала его мотивы, и ее вполне устраивало постоянно находиться рядом с ним. Поэтому Диона позволяла Блейку требовать ее общества, когда только заблагорассудится. Ей нравилась его компания. По мере того, как Блейк становился сильнее, начал проявляться его довольно настырный характер, и Дионе приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться на один шаг впереди опекаемого. Она играла с ним в покер; сражалась в шахматы, смотрела футбол. Существовала миллион и одна вещь, которая интересовала Блейка, и он хотел, чтобы и Диона разделяла его увлечения. Казалось, будто два года он пролежал в коме и только теперь вышел из нее, полный решимости наверстать упущенное.

Блейк гнал себя вперед упорнее, чем это когда-либо смогла бы сделать Диона. Поскольку она выжимала больший вес, чем он, Блейк часами работал с гирями. Она плавала дольше и быстрее него, и он заставлял себя совершать круг за кругом по бассейну, хотя по-прежнему не мог пользоваться ногами. И каждую неделю он требовал переигровки в армрестлинг. Блейку удалось одержать победу лишь с пятой попытки, и он так ликовал, что Диона разрешила приготовить ему черничные вафли на завтрак.

И все же, когда, по мнению Дионы, наступило время Блейку встать, она отчаянно нервничала. Это был переломный момент всей программы. Если сейчас Блейк не увидит какого-либо прогресса, он может потерять надежду и снова впасть в депрессию.

Диона не стала говорить ему о том, что задумала. После того как Блейк выполнил на тренажере комплекс упражнений для поднятия тяжестей, она пересадила его в кресло и подвезла к параллельным брусьям, которые он мог использовать для поддержки, пока она будет готовить его ноги к тому, что им придется выдержать. Блейк посмотрел на брусья, потом на Диону. Его брови вопросительно выгнулись.

- Пора вам перестать лениться, - произнесла Диона как можно небрежнее, хотя сердце билось так