— Что, разбойник, соскучился.
Ответом был громкий заливистый смех. Сынок удался горластым, каким был и сам Андрей.
Полог палатки откинулся в сторону и в палатку вошел отдувающийся падре. Как видно он сильно торопился, направляясь сюда.
— Здравствуйте, падре.
— Здравствуй, сын мой.
— Не знаете почему все дети здесь, да еще и без присмотра?
— Это леди Анна распорядилась, чтобы матери не отвлекаясь могли заниматься делами. Поначалу она хотела сама заниматься детьми, но потом передумала и попросила меня присмотреть за чадами. Мне пока занятий нет, а она себе нашла.
— Не трудно будет?
— О чем ты, сын мой. Не в детях ли наше будущее? Нет, мне это не в тягость. А почему ты не отдыхаешь? Знаю, что ночь была бессонной.
— Ничего, падре, еще отдохну.
— Нельзя так. Нужно отдыхать, иначе усталость накопится и все может плохо закончиться, на тебе большая ответственность и голова тебе нужна ясная.
— Спасибо за заботу, падре. Я обязательно отдохну. Вот убежусь, что все идет своим чередом, и отдохну.
— Ну тогда иди, занимайся своими делами, а я уж здесь как ни будь.
Супругу свою он нашел на окраине лагеря. Она мертвой хваткой вцепилась в старшину плотников и Джон явно был не рад ее напору.
— Леди Анна, ну нет у меня лишних людей.
— Я же не говорю, чтобы вы поставили капитальную баню, поставьте временную.
— Да для чего она нужна?
— Нужна, — убежденно заявила Анна.
— Сэр Андрэ, ну хоть вы-то объясните, леди Анне, что нам нужно заниматься другими вопросами.
— Что случилось Анна?
— Я просила мастера Джона, поставить временную баню. Люди живут в палатках, в походных условиях, так и до кровавого поноса недалеко, загубим людей и детей в первую очередь.
— Да ничего с людьми не станется, веками живем без мытья.
— Мастер Джон, у вас есть дети.
— Да леди Анна. Трое.
— И все ваши дети выжили.
— Троих Господь прибрал, — с грустью проговорил Джон.
— А вот я не хочу, чтобы наши дети умерли.
— Да баня-то чем поможет?
— В первый же год у нас, в Новаке, родилось девятнадцать детей, и все они выжили, и в первую очередь благодаря тому, что матеря следили за чистотой.
Как видно, разговоры с Андреем во многом просветили ее, впрочем, она и дома отличалась чистоплотностью. Сюда она тоже захватила изрядный запас мыла, с которым регулярно заставляла мыть руки перед едой не только поселенцев, но и всех работников. Никто не задумывался над тем, что за весь период походной жизни, пока еще никто не маялся расстройством живота, хотя и не забывали недовольно ворчать по поводу затеи леди Анны.
— Джон, выдели несколько человек для строительства.
— Но вы же сами…
— Я знаю, что я сам. Но и это тоже надо. Если люди заболеют, то работники из них будут плохие.
— Хорошо, сэр. Я поставлю баню. Где ее поставить, леди?
— У реки. И мостки тоже. Они и для купания нужны и для стирки.
— Хорошо.
— И еще, мастер Джон. Велите вашим людям раз в неделю приносить свое белье и одежду для стирки.
— Да это-то еще зачем?
— Ни вам, ни вашим людям это не будет стоить ни одного фартинга. И так же раз в неделю, ваши люди должны будут мыться в бане. Порядок я определю позже.
— Да, что же это делается. Сэр.
— Если хотите работать и дальше, выполняйте требования леди Анны. Это уменьшит вероятность болезней.
— Все болезни от Господа нашего и ниспосланы на нас, дабы умерщвлять нашу плоть и укрепить дух.
— Я не буду спорить по этому поводу, но не дух будет строить здесь, а бренное тело. Так что, требование леди Анны вы исполните.
Безнадежно махнув рукой на творящиеся безобразия, старшина плотников удалился, что-то недовольно бурча себе под нос.
— Не слишком ли рано, Анна?
— Не было бы поздно. А потом, кто нам может запретить, инквизиции здесь нет. — Анна была права. Странное дело, но инквизиция не направила с ними ни одного дознавателя, даже брата Горонфло отозвали, как только стало известно о намечающемся переселении в Кроусмарш.
— Ну это пока.
— Сейчас самое опасное время, когда войдем в нормальные дома, будет проще.
— Но так будет не всегда. Что прикажешь делать потом, когда инквизиции вновь не понравится то, что люди чрезмерно заботятся о своей плоти? Опять мне отправляться на границу со степью.
— А ты тогда своди инквизиторов в баню и попарь, как я тебя парила в первый раз. — При этих словах, Андрей улыбнулся. Когда они впервые парились вместе, Анна по неопытности сначала плеснула на камни слишком много воды и ошпарила паром и себя и его, потом слишком усердствуя веником, она снова обожгла его спину. Что и говорить, нужно уметь париться, а иначе это не купание, а сущее мучение, можно получить весьма серьезные ожоги.
Вот, черт. Целых два года без бани, вшей кормлю, а ответ вот он. Кто сказал, что это забота о плоти, это скорее умерщвление оной, нужно только организовать неправильную помывку, и не один инквизитор не уличит тебя в чем либо недостойном. Как все просто.
— Милая, ты просто гений. И где ты была раньше. Да это можно представить похлеще самобичевания.
— Во-от, цени.
Веревки больно впивались в тело. Уж что-что, а вязать пленных эти проклятые степняки умели. Дышать было трудно, и не только потому что, веревки стягивали грудь, не малой помехой было то, что его бросили лицом в тюки с товаром. Как брат Адам не пытался пристроить голову, выпростать лицо из тюков не получалось. Свою лепту вносило и солнце нагревшее парусиновый тент. Духота, пыль, все это только усугубляло его положение.
Сквозь топот лошадей и монотонный скрип колес, послышалась гортанная орочья речь, больше походящая на рычание, видимо орк сказал что-то веселое, потому что в ответ послышался многоголосый смех, ни с чем иным этот рычащее-лающий звук у него ассоциаций не вызывал.
Дознаватель думал, что этот этап будет достаточно трудным, или по меньшей мере долгим, но его караван смог посетить только одну крепость, на пути во вторую они угодили в засаду. Из десятка охраны, в живых осталось семеро, четверо из которых были ранены. Добивать их не стали. Добыча, конечно, была достойной, три повозки полные разного добра, но как известно добыча лишней не бывает, если ты в состоянии ее проглотить, этот отряд мог без труда. Обиходив раны охранников, орки погрузили их вместе с
