Лиза Смедман
Господство Выживших
ПРОЛОГ
Доска сава висела в воздухе, словно мост.
По одну его сторону лежали Ямы Паутины Демонов, широкая равнина выжженных скал под фиолетово-чёрным небом. Огромный чёрный паук с красными глазами возвышался над этим пейзажем: богиня Лолс, в одном из своих восьми воплощений. Липкие белые нити тянулись от её тела до разных мест в её владениях. Паутина вилась зигзагами между шпилями чёрных скал, обращённых к небу, и заполняла множество трещин, которыми была испещрена земля вокруг. Крошечные выпуклости пульсировали в полых нитях — смертные и иные существа, поклонявшиеся Паучьей Королеве, что нашли путь в её владения, либо умерев, либо придя сюда намеренно. Приглушённые крики и стоны раздавались изнутри, просачиваясь в серный воздух.
С другой стороны доски простирался лес — владения Эйлистри. Ветер проносил шёпот песни сквозь высокие деревья, шелестя ветвями, тяжёлыми от лунных камней. Половина фруктоподобных шаров сохранила свою первоначальную окраску — молочно-белую с искрами мерцающего голубого. Остальная часть была чёрного, как тень, цвета, впитывающего лунный свет, заливающий лес. Плоды источали сладкий аромат.
Под ветвями стояла сама богиня — высокая, гибкая фигура с угольно чёрной кожей и светлыми, как луна, волосами, достающими ей до лодыжек. Когда-то она гордо ходила по своим владениям нагой, но теперь богиня облачилась в свободную чёрную рубашку и штаны, которые скрывали её женские округлости. Маска — чёрная, но отсвечивающая лунным светом, стоило пошевелиться или вздохнуть — скрывала лицо, оставляя видимыми только глаза.
Два меча Эйлистри висели на бёдрах, держась при помощи магии песни. Пока богиня рассматривала доску сава, она поигрывала кинжалом ассасина, рассеянно вращая его на удавке.
Что-то заметив, она напряглась.
— Что это, Лолс? Ещё один твой отвлекающий манёвр?
Паучья Королева прекратила плести сети, оторвала своё брюхо от липких нитей, и придвинулась ближе. Слабые вопли полились из оборванных нитей паучьего шёлка, трепещущего по её следу. Богиня опустила голову и коснулась лапами доски.
— Я не вижу ничего неуместного.
Эйлистри подкинула кинжал и поймала его за рукоять. Она направила оружие на доску сава.
— Там.
— Ах, это, — паучья пасть Лолс растянулся в улыбке.
На доске стояли сотни тысяч игровых фигур. Рабы, Жрицы, Маги и Воины стояли поодиночке или группами на линиях, расходящихся от Домов играющих. На том месте, куда указала Эйлистри, и которое было расположено тревожно близко к сердцу её Дома, доска стала зыбкой. Одна из её фигурок Жрицы медленно погружалась в это пятно. Она увязла уже по лодыжки.
Лолс хихикнула.
— Похоже, ты собираешься потерять гораздо больше, чем одну фигуру.
Ещё несколько багряно-красных пятен появилось на доске, всё ближе к дому Эйлистри. Они вздулись и из них выросли фигуры: фигурки жрецов, которых раньше не было в игре. Все они имели лица дроу, но с телами, похожими на капли затвердевшего воска.
Гнев сверкнул красным в глазах Эйлистри.
— Гонадор, — проворчала она. — И его фанатики.
Мечи на её бёдрах пропели в знак неудовольствия богини. Она, обвиняя, указала кинжалом на Лолс.
— Никто не давал и не спрашивал разрешения на принятие в игру третьего.
— Не обвиняй меня в обмане, дочь, — ответила Лолс. — Древний не нуждается в Хозяйке. Гонадор был стар уже во времена Ао. Бог слизи уходит и приходит, когда сам пожелает. Я ни командую им, ни заставляю его.
— Прежде ты вывела его из Абисса.
— И как нарыв он снова поднимается. Может, и на этот раз, ты сразишь его для меня?
Эйлистри вскипела. Она не сомневалась, что за этим стоит Лолс. Пока она смотрела, несколько из её фигурок погрузились уже до колена в зыбь на доске. Гниющие пятна, такие же тёмные как битые бока фруктов, расползались, сливаясь вместе. Если их не остановить, они полностью окружат Дом Эйлистри, отрезав множество её фигурок на оставшейся части доски.
Лолс, должно быть, вывела Гонадора, выбрав именно этот момент для удара, но почему? Эйлистри тщательно изучала доску сава, ища ответ.
А потом она увидела его: ход, который, как, вероятно, надеялась Лолс, её дочь не заметит.
Эйлистри потянулась к своей самой сильной фигурке Жрицы, той, что держала изогнутый меч. Увидев, как Лолс вздрогнула, она поняла, что сделала правильный выбор. Эйлистри двинула фигурку вдоль пути, который позволит ей проникнуть в самое сердце Дома Лолс. Ход не был атакой на фигуру Матери Лолс, но сулил ещё больше выгоды. Богиня Танца полностью заблокировала фигурку Матери, препятствуя её перемещению. Если Лолс не найдёт способ устранить Жрицу, её Мать будет выведена из игры.
Взять фигуру Жрицы Эйлистри, однако, не выглядело возможным. Она была неприступна в своей позиции, защищённая со всех сторон.
Эйлистри откинулась назад, удовлетворённая.
— Твой ход.
Жвала Лолс щёлкнули. Её брюхо беспокойно запульсировало, и паучьи сети на её уровне дрогнули в ответ. Богиня немигающим взглядом изучала доску. Наконец она качнулась назад на восьми паучьих ногах и опустила своё разбухшее брюхо на землю.
— Возможно, удача будет сопутствовать мне, — сказала она.
Она приняла облик дроу и потянулась за костями. Они были такими же, как и когда Эйлистри делала свой бросок, ранее в игре: два октаэдра из прозрачного лунного камня, каждый с пауком, пойманным в ловушку в их глубине. Семь сторон были отмечены числами; на восьмую было нанесено изображение полной луны, олицетворяющей цифру один. Одина из единиц была цельным белым диском полной луны, а другая — тёмной, с узким серпом белизны с одного края.
— Один бросок за игру, — сказала Лолс. — И я беру его сейчас.
— Я думала, ты предпочитаешь самой плести свою судьбу.
— Именно это я и делаю, дочь, — произнесла Лолс шёлковым голосом.
Она гремела костями в сложенных чашечкой руках.
Эйлистри ждала, напряжённая и молчаливая. Если Лолс выкинет дубль, Эйлистри будет вынуждена принести в жертву одну из своих фигур. Она знала, какую выберет Паучья Королева: Жрицу, угрожающую Матери Лолс. И всё же для волнений было мало причин. Вероятность того, что обе кости приземляться вверх лунным кругом, была шестьдесят три к одному. Невозможный бросок. Кроме разве того, что Эйлистри самой удалось сделать это ранее, заставив Лолс пожертвовать своим Чемпионом, Селветармом. И теперь был черёд Лолс испытать судьбу.
Эйлистри кивнула на кости, гремящие между тонкими чёрными ладонями Лолс.
— Никаких трюков, — предупредила она. — Если я увижу хоть одну нить паутины, прилипшую к костям, я потребую перебросить.
Лолс изогнула безупречную белую бровь. Она носила лицо Данифай, своей Избранной — женщины, которую она поглотила в конце своего Безмолвия. Её черты были прекрасны: обольстительные губы, высокие скулы, глаза необычного оттенка. И всё же выражение лица было столь же холодным, как и лёд зимой.
