пять утра. Он лежал на боку, облокотившись, одна его рука покоилась на моих ягодицах. — Ты неважно выглядишь, — добавил он, когда я тяжело вздохнула.
Моя привычка выпить бокал-другой вышла из-под контроля, и после того как Том лег спать, я посидела в саду и выкурила две последние сигареты. Я спустила одну ногу с кровати и крепко уперлась в пол ступней, чтобы остановить головокружение.
— Что же на это указывает? — спросила я, пытаясь справиться с дурнотой.
— То, как он сторонился тебя на вечеринке. Как смотрел на тебя. Как обнимал свою жену всегда, когда видел, что я на него смотрю, будто хотел подчеркнуть тот факт, что занят ею.
— Глупости! — довольно резко ответила я, защищаясь. — Он счастлив в браке!
— Быть счастливым в браке не мешает находить других женщин привлекательными, — весьма разумно заметил Том. — Он тебе нравится?
— Он весьма привлекателен, — ухватилась я за подсказку.
— Вопрос не в этом. Ты в него влюблена?
— Ты находишь привлекательными других женщин? — не выпускала я из рук палочку- выручалочку.
— Иногда. По большей части когда «Арсенал» выигрывает. И перестань увиливать от вопроса!
— Следовательно, тебя соблазняли? — Мне очень не хотелось продолжать этот разговор.
— Такая мысль приходила мне на ум, — сказал Том. — Я всего лишь человек. Однако есть разница между тем, чтобы думать о чем-то, или действительно делать это.
— Что именно?
— Разница между тем, чтобы трахаться с кем-то или не трахаться, Люси. Не прикидывайся дурочкой.
— А вот скажи уж тогда, есть ли такое понятие, как эмоциональное прелюбодеяние? — Я сажусь на край кровати.
— Что ты имеешь в виду?
— Не кажется ли тебе, что если ты проводишь слишком много времени, думая о сексе с кем-то, кто не является твоим мужем или женой, то ты тоже совершаешь своего рода измену? То есть прелюбодействуешь.
— Какой абсурд! Если ты проводишь много времени с кем-то, думая, что хотела бы заняться с ним сексом, тогда это более опасная территория. Потому что это значит, что вы оба стремитесь к тому, чтобы создать подходящие обстоятельства и осуществить задуманное.
— А было у тебя нечто похожее? — перешла я в наступление.
— Разговор шел о тебе, а не обо мне!
— Ты не ответил на вопрос.
— Так же, как и ты.
— Каждому из нас разрешается по одному вопросу, — предложила я. — Я первая. Тебя когда-нибудь соблазняли?
— Да, было. В Италии. Однажды вечером мы пошли с Кейт выпить, и когда возвращались в гостиницу, она спросила, не хочу ли я подняться в ее номер.
— И ты пошел?
— Ты уже задала свой вопрос. Теперь моя очередь. Тебе нравится Мелководье?
— Иногда, особенно в жаркую погоду. Так что ты ответил Кейт?
— Я сказал ей, что это не очень хорошая идея. Хотя это не так. И пошел к себе. Один. Если быть честным, то я рад, что та стадия библиотеки завершена и искушения остались далеко позади.
— Но как ты устоял? — Не уверена, удалось ли мне скрыть удивление.
— Я подумал обо всем хорошем, что есть во мне, и забыл про остальное: я хороший отец, я не играю в гольф каждый уик-энд, я не заигрываю с твоими подругами, я относительно платежеспособен. Подумал о том, как мне не хочется становиться еще одним образчиком потерпевшего от кризиса среднего возраста. Иначе можно скатиться до Мелководья…
— Что ты подразумеваешь?
— Типичный неверный муж. У него это на лбу написано!
Снова раздается стук в дверь. Короткий, резкий, заставляющий меня вздрогнуть.
— Войдите! — привычно кричу я, пожалуй, несколько громче, чем нужно. Роберт Басс заглядывает в дверь и быстро входит в комнату. Захлопнув дверь, он прислоняется к ней спиной, тяжело дыша; в одной руке у него знакомый мне зеленый велосипедный шлем, волосы его, как всегда, взъерошены. Полагаю, секунд тридцать он провел в коридоре, пытаясь их пригладить. Его челюсти энергично двигаются. Он что-то жует. Кажется, это батончик мюсли.
— Медленно расщепляемый углевод, — сообщает он, вытирая рукавом лицо и улыбаясь.
— За тобой кто-то гонится?
Он слабо улыбается:
— Нет, я запыхался, но думал, ты опоздаешь. — С него градом течет пот. — Извини, я задержался. Боже, какая жарища на улице! Градусов тридцать…
Он подходит к кровати и присаживается на край, поверх треугольника из одеяла и простыней. Его футболка влажная от пота. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня.
— Ты уже делал это раньше? — спрашиваю я, уклоняясь от него.
Он выглядит немного обескураженным.
— Нет, — отвечает он, выпрямляясь. — Почему ты так решила?
— Ты производишь впечатление профессионала.
— Что ты имеешь в виду? — не понимает он.
— Тебе известен этот отель, — продолжаю я.
— Все знают про этот отель, — возражает он. — Ты тоже о нем слышала. Я пришел сюда не для того, чтобы подвергаться допросу, не с твоей стороны, во всяком случае, мне этого хватает от моей жены! — Он вытирает струйки пота над бровью.
— По поводу чего?
Он осторожно смотрит на меня.
— Обычная чепуха. И затем еще кое-что. Большей частью из-за того, что я зарабатываю недостаточно денег, чтобы она могла меньше работать. Послушай, я действительно не хочу говорить об этом!
— Почему бы тебе не принять ванну? — Я указываю на небольшую дверь, вклинившуюся между двумя гардеробами. Я не могу понять, зачем в гостиничных номерах такие большие шкафы для одежды, если у большинства пользующихся их гостеприимством так мало багажа.
— Я просто обязан сделать это! — И он скрывается в ванной. Но тут же его голова выглядывает из-за двери. — Ты не хочешь ко мне присоединиться?
— Думаю, я лучше дослушаю программу о жизненном цикле папоротников бассейна Амазонки. Очень интересно. — Он недоверчиво смотрит на меня и исчезает из дверного проема.
Удостоверившись, что снова одна, я глубоко вздыхаю и прислоняюсь к гардеробу. Он скрипит и подозрительно шатается. Не могу поверить, что я в номере отеля в Блумсберри, с Робертом Басом, который предвкушает, что сейчас мы ляжем в постель. Несмотря на то, что я много раз в течение этого года представляла себе эту сцену, теперь, когда она может вот-вот воплотиться в реальность, я уже окончательно выпала из этого процесса.
Это не то, чего я хочу. Впервые за последний год я чувствую, что абсолютно в чем-то уверена. Мне не верится, что я могла зайти так далеко. Я отношу это на счет комбинации его способности убеждать, алкоголя и еще чего-то неопределенного: смутного желания совершить какой-то безрассудный поступок. Иногда нужно дойти до точки, откуда нет возврата, чтобы точно понять, куда идешь. Я понимаю, что то, чего я желала, было иллюзией освобождения, а не реальностью.
Он оставил дверь открытой, и, удостоверившись, что он в ванне, я встаю, чтобы уйти. Я решаю не оповещать его, чтобы он не сумел переубедить меня. И в любом случае я не хочу видеть его голым, в ванне.
Шум льющейся воды прекращается, и я слышу, как он напевает. Песня группы «Колдплей». Но громче,
