из советской армии, который вел отряд немецких солдат в ловушку.
«Отец» Сталин был сфотографирован в военном мундире маршала Советского Союза, и множество разноцветных медалей висело у него на груди. Его портреты висели практически во всех официальных зданиях. Любой русский ощутил резкие перемены, произошедшие в стране со времени революции 1917 года.
Глава 13
Новая эра
Администрация совхоза при лагере делилась на множество ячеек. Во главе его стоял директор совхоза. Далее шел его заместитель, отвечавший за основную работу; начальник охраны проверял охранников, работавших в поле; главный конюх отвечал за быков и лошадей; другой человек следил за своевременным кормлением животных. Во главе лагеря стоял начальник. Агроном специализировался на работе в поле, а также смотрел за посадкой нужных растений. Главный садовник руководил процессом выращивания огурцов в стеклянных теплицах. Это являлось настоящим достижением для такой северной страны.
Среди десяти чиновников, работавших в конторе, был главный бухгалтер, кассир и другие.
Пекарь с двумя своими помощниками выпекал хлеб, который отправлялся на продажу русскому населению, а также выдавался заключенным по предъявлении продуктовых карточек. В бригаде, работавшей на кухне, было пять человек.
В госпитале служили трое. Главный врач, который являлся начальником госпиталя, доктор, занимающийся лечением рабочих, а также санитар в дезинфекционном отделении.
Все было четко распределено. Бригады состояли из четырех человек, и в каждой имелся бригадир. Естественно, над главой каждого подразделения стояло высшее начальство.
Все имеющиеся специалисты работали в своих областях. На лесном складе работали пятнадцать человек. Их бригадир отвечал за подготовку и распределение дров. В подчинение начальника тракторной бригады входили водители грузовиков, механики и техники, работавшие целыми сутками, а также электрики, чей рабочий день продолжался двенадцать часов.
Бригада плотников, состоящая из восьми человек, проводила ремонт лагерных зданий в рабочее время, а зимой, когда с деревом было легче работать, возводила новые бараки. Двое человек по утрам выдавали инструменты со склада, а вечером принимали их, ведя учет. В течение дня они чинили сломанные рабочие инструменты.
В общем, все сферы деятельности имели четко составленные рабочие планы. Начальник сидел на начальнике. Такое количество управляющих было совсем ни к чему. Они почти не работали, но зато получали сравнительно высокую зарплату, тем временем как совхоз весь погряз в долгах. Тогда они нашли выход, заставив нас заплатить за лагерную одежду, выданную полтора года назад, которая за это время почти у всех обносилась и обтрепалась. Такая несправедливость вынудила многих заключенных заняться воровством, обкрадывая своих же товарищей.
Преимущества и недостатки
Период между октябрем и ноябрем 1946 года запомнился мне как относительно благополучное время. Работать приходилось до изнеможения, но зато наш труд высоко оплачивался. Я ездил на телеге, запряженной быками, и развозил воду. Преимущество моей работы состояло в том, что я управлял самым лучшим быком; тем не менее это не значило, что у меня не было проблем. Когда я наполнял бидоны, у меня не получалось не расплескать воды. С тех пор как температура опустилась от пяти до пятнадцати градусов ниже нуля, вода моментально леденела, и я мучился из-за того, что обмораживал пальцы. Последствия тех морозов давали о себе знать еще много лет спустя.
Метели в северной стране были особенно суровыми. Помню, однажды так мело, что я мог видеть перед собой не далее чем на двадцать метров. Мне нужно было ехать сквозь буран, хотел я того или нет, потому что скот требовалось поить. Дорогу занесло, а сугробы становились все выше и выше. Едва ли где-то поблизости имелся объездной путь, а сбиться с дороги было опаснее всего, потому что в этом случае я бы неминуемо завяз в снегу даже с незаполненными бидонами. К тому же быки совершенно не слушались, и их то и дело приходилось вытягивать на дорогу.
Мой ежемесячный доход доходил до трехсот рублей, что составляло около ста пятидесяти долларов, и я считался одним из наиболее высокооплачиваемых рабочих совхоза. В те дни я питался очень хорошо, что позволяло мне даже продавать часть своих продуктовых карточек, тогда как в прежние времена мне приходилось покупать их дополнительно. Моей самой большой мечтой было приобрести пару войлочных ботинок, в которых я сильно нуждался, но не знал, где их достать. Ни у кого из ребят в лагере я не мог их купить, а на черном рынке они стоили чудовищно дорого. Так и не найдя подходящей цены, я купил пару меховых перчаток и шерстяную нижнюю рубашку за пятьдесят рублей.
В скором времени еда сильно подорожала; возможно, это произошло из-за неурожая на Украине. В те зимние месяцы мы впервые обнаружили, что конфеты и шоколад можно использовать вместо сахара.
В магазинах мы частенько чувствовали ненавистные взгляды и отношение русских к себе. Немцы могли часами стоять в очереди, тогда как русские, растолкав толпу, немедленно получали свой товар. Довольно часто случалось, что заключенные теряли терпение, и тогда, как правило, в очереди звучала грубая брань.
Проблеск надежды
Как-то вечером нескольких человек, включая меня, попросили вынести наши нары и ошпарить их кипятком, чтобы избавиться от клопов. Пока мы ждали, когда вода станет горячее, фрау Кох, жена одного лагерного чиновника, посмотрела на меня задумчиво и спросила, сколько мне лет.
Когда я ответил, что мне исполнилось семнадцать, она покачала головой и сказала, что, возможно, скоро меня отправят домой. Мне так хотелось верить ее словам, и все последующие дни я только и думал об этом. Я размышлял: «Может ли быть правдой, что я вновь увижу родной дом? Неужели русские отпустят нас?» Целыми днями я взвешивал все за и против. Ночью я лежал, не в силах сомкнуть глаз и все думал, думал. Кто-то ворочался в своих кроватях, а кто-то, возможно, молился; ведь у каждого из нас было одно- единственное желание – вырваться на свободу. Но наступало утро, и все продолжалось; ничего не менялось. Унылые, мы вновь возвращались к работе. И все же многих не покидала надежда, хотя сделать мы ничего не могли.
С другой стороны, сами того не замечая, мы постепенно привыкали к русской культуре и окружению. Часто между собой мы говорили по-русски, а уж когда ругались, то без русского мата вообще было не обойтись.
Однажды утром повар на кухне рассказал мне, что всех немцев освободят! Новости разлетелись по лагерю со скоростью света. Мы не знали, плакать или смеяться. Мы жали друг другу руки и обнимались. Никогда в жизни я не был так счастлив.
После этого объявления мы стали работать еще больше, чем раньше. Некоторые заключенные не верили в то, что это была правда. Но скоро объявили официально: мы отправляемся в путь через неделю!
Еще до того как пришли эти новости, мы заметили, что наиболее выгодные рабочие места заняты русскими заключенными. Русские работали по системе досрочного освобождения. Многие отсиживали большие сроки. Шансов убежать не было никаких. Единственной нитью, связывающей лагеря с остальной Россией, была железная дорога, которая контролировалась охраной. Некоторые предпринимали попытки к бегству, но их ловили в нескольких километрах от лагеря и возвращали назад, и обращались с ними после этого еще жестче. С плохим знанием языка, да к тому же без денег нам, немцам, убежать было невозможно.
Я и еще один пленный были последними из нашей группы, кто официально работал в лагере. Наконец то, во что верилось с трудом, свершилось: нам выплатили последнюю зарплату. Я получил 270 рублей за двадцать один день. У меня были настолько смешанные чувства, что я даже не мог в полной мере насладиться предвкушением грядущей свободы. Неужели Бог услышал мои молитвы?
До прибытия поезда оставалось еще три дня, и нам предложили поработать за дополнительную плату. Мы отработали, но ничего не получили. Немного поспорив с бригадиром, мы успокоились и пошли напилить дров для местных жителей, которые заплатили нам по три рубля и дали три килограмма овсяной крупы за два часа работы. Этот заработок помог нам прожить до самого нашего отъезда.
