же он убил египтянина. Где бы человек ни воспитывался, его происхождение все равно себя проявит! Я должен ехать сегодня вечером, как только моя колесница будет готова, так как фараон хочет поймать этого Моисея, и я много потеряю, если ему удастся проскользнуть в пустыню прежде, чем я вернусь.
Сирийские танцовщицы заканчивали танец, и Небамон воспользовался случаем, чтобы отодвинуть свой стул подальше от военачальника.
– Что касается меня, – сказал он, – гораздо приятнее ставить ловушки на птиц, а не на людей. Но каковы бы ни были твои планы, к утру мои плотники отремонтируют твою колесницу, и, когда ты выспишься, мы оба отправимся на охоту: ты – на свою, а я – на свою.
– Если бы ты когда-либо выезжал из страны и видел мир, – грубо сказал военачальник, – ты понял бы, что все, кроме египтян, ничего не стоящий хлам. И мне доставит удовольствие проучить этого сирийца и доказать, что он далеко не принц, как его учили думать о себе.
– Не пожелал бы я оказаться на месте врагов фараона при встрече с таким человеком, как ты!
– Ты и твои сирийские слуги! – отрезал военачальник, насмешливо передразнивая Небамона. – Интересно, не будет ли охота на сирийцев успешнее, останься я здесь с вами?
Небамон пришел в ярость, и Асет поспешила вмешаться.
– На вечерней охоте будьте осторожны на воде, – быстро прервала она их разговор, кладя ладонь на руку мужа. – Я волнуюсь, потому что вчера вечером Рики приснился дурной сон.
– Сон? Какой сон? – Небамон был возбужден ссорой. – Почему не сказали предсказателю?
– Он не мог вспомнить свой сон, – ответила робко Асет. – Однако во сне он кричал и проснулся в слезах.
– Тогда это ничего не значит. – Небамон пожал плечами и более спокойно обратился к своему гостю: – А сейчас раб отведет тебя в комнату для гостей, а я пожелаю тебе удачной охоты, – сказал он.
Первый день в школе действительно был утомительным, поэтому Рики заснул во время рассказа наставника, а проснулся как раз в то время, когда следовало бежать в конюшню и помогать слугам запрягать колесницу Небамона. Главный конюх – угрюмый старик, недолюбливавший Рики, – не спешил и не выносил, когда его торопили.
– Гость хозяина еще не уехал, – ворчал он, посылая одного из конюхов за еще одной уздечкой.
– Только посмейте побеспокоить нашего гостя! – закричал Рики, танцуя от нетерпения, отчего лошади заволновались и тревожно захрапели, когда он к ним приблизился.
Военачальник фараона собрался уже далеко за полдень. Рики позволяли управлять лошадьми только тогда, когда они шли, и он с неохотой передал узды отцу. Колесница с грохотом понеслась по высокой плотине вдоль берега. Плотина служила как дорогой, так и дамбой, чтобы регулировать уровень воды в канале. Стоял сезон, когда все созревало, поэтому рабы устало носили воду в сосудах, и их нескончаемые вереницы тянулись от оросительных канав к участкам, где росли пшеница, виноград, и даже к веселым пастбищам с розовыми и желтыми цветами. Куда ни глянь, всюду работали люди, сначала медленно, а когда слышали грохот приближающейся колесницы, работа шла быстрее. Работники на полях пололи сорняки, а стражники кричали и подгоняли их. Рабы спешили, и вода расплескивалась из сосудов. В полуразрушенной деревне женщины выглядывали из дверей, не оставляя своих веретен, боясь потерять время, как будто от этого зависела их жизнь. Дети, игравшие на дороге, с криками разбегались, но только хозяин проезжал, они возвращались к игре.
Недалеко от деревни канал был искусственно расширен и образовывал большой мелкий водоем, настолько заросший, что вода виднелась только в узких полосках каналов, извивающихся между островками, густо покрытыми тростником. Около небольшой пристани стояли двое слуг. Один из них держал бумеранги – изогнутые метательные палки из полированного дерева, а другой ждал около лодки, сделанной из просмоленных, связанных стеблей папируса, привязанных вокруг бревна. Рики выбрался из колесницы и, запрыгнув в лодку, начал раскачивать ее, в то время как Небамон взял бумеранги и снял верхнюю одежду.
– Прекрати, Рики, – сказал он, поднимая легкое весло и тихонько направляя лодку по воде, на поверхности которой плавали листья и желтые цветки водяных лилий.
Над водоемом стояла тишина, и, хотя никого не было видно, чувствовалось, что в зарослях тростника скрывается много птиц. Вдали появилась цапля и поплыла прочь. Мгновение спустя огромная стая птиц, вероятно встревоженная шумом ее крыльев, взмыла в воздух. Их были сотни. Они покружились некоторое время, а затем опустились обратно в заросли ближе к лодке. Небамон на некоторое время остановился и замер, затем осторожно опустил весло в воду, и лодка поплыла дальше.
Потом он взял два или три бумеранга и отдал весло Рики, который затаил дыхание и даже высунул язык от усердия, чтобы не было слышно всплеска, когда он опускал весло в воду. С полдюжины птиц взлетели с обеих сторон канала. В этом месте он сужался, но Небамон был слишком опытным охотником, чтобы метать бумеранг в столь незначительное количество птиц. Через мгновение нос лодки коснется зарослей тростника, раздвинет их и продолжит свой путь. Небамон поднял правую руку.
Почти в тот же миг впереди раздался испуганный пронзительный крик, и с оглушительным шумом воздух внезапно наполнился птицами. Небамон метнул четыре бумеранга и услышал приглушенный звук, когда они попали в цель, затем он торопливо схватил все бумеранги, которые лежали у его ног. Последняя утка неуклюже упала в заросли, и в небе больше не было видно ни одной птицы.
– Где они, Рики? – спросил он мальчика, который раскачивал лодку.
Рики знал свою обязанность замечать, куда падают птицы, но он был так взволнован, что забыл об этом.
– Вон там! – заикаясь, неуверенно сказал он.
– Туда упала последняя, – согласился Небамон, – но я ее и сам видел. Эх, Рики, Рики, ты не станешь настоящим охотником, пока не научишься вертеть головой. – Он хватался за тростник и тянул лодку вперед в направлении плотины.
Последняя утка неуклюже застряла в тростнике, и бумеранг, сразивший ее, плавал. Они долго плыли по каналам, но утки будто сквозь землю провалились. Небамон сильно расстроился из-за потери бумерангов, которыми очень дорожил.
– Если бы мы знали, где они, – с сожалением сказал он, указывая на то место, где заросли тростника образовали большой остров, – мы могли бы достать их. Но ничего не поделаешь.
– Можно я пойду посмотрю? – воскликнул Рики и начал торопливо выбираться из лодки.
– Сейчас же вернись! – сердито приказал Небамон. – Это не острова, а лишь заросли тростника и ил, – добавил он более спокойным тоном, когда Рики сел в лодку. – Они очень опасны, и к тому же там полно змей. Мы потеряли и так много времени и, если продолжим поиски, не успеем вернуться домой до темноты. Становись на нос лодки и будь наготове, а я буду грести. Помни, что бросок из-под руки заставит бумеранг вращаться. Не так важно точно прицелиться, как правильно бросить. Пока еще не надо поднимать руку, – предупредил он тихим голосом, в то время как они медленно плыли к открытой воде. – Птицы взлетят достаточно далеко, и рука не должна устать.
Они опять заплыли в тростники, и лишь благодаря тому, что Небамон был опытным охотником, им удалось подплыть почти вплотную к стае, прежде чем птицы поднялись вверх. Рики сжал зубы и бросил. Раздался пронзительный крик, и что-то упало в воду.
– Браво! – закричал отец. – Бросай еще!
Рики попытался метнуть еще раз, но в волнении отпустил бумеранг слишком поздно, последний с всплеском упал в воду примерно в ярде от носа лодки, и не успел мальчик прийти в себя от замешательства, как птицы уже улетели.
– Очень плохо! – сказал сквозь смех Небамон. – Но я думаю, что твой первый бросок сбил большую утку, если только мы сможем ее поймать. Утки могут двигаться довольно быстро, даже со сломанным крылом.
Охотник увидел раненую птицу в зарослях тростника, и лодка направилась прямо к тому месту. Рики схватил утку, но она отчаянно сопротивлялась и наконец с пронзительным криком вырвалась и попыталась уплыть, неуклюже хлопая крыльями по воде. Мальчик выпрыгнул из лодки на кочку и побежал по болоту вслед за уткой, поскальзываясь и спотыкаясь.
– Сейчас же вернись! – закричал Небамон, пытаясь схватить сына, но потерял равновесие и с громким всплеском бултыхнулся с качающейся лодки прямо в воду. Как только он вынырнул, то услышал крик Рики о
