задуманное. Мена сжимал и разжимал левую руку, боясь, что она может не послушаться его. Все должно быть сделано без единого звука.
Мена уже стоял на последней ступеньке лестницы, и ему осталось сделать три решительных шага. Один из раненых проснулся и начал что-то бормотать, а пленник молчал. Мена держал левую руку наготове, и, когда передвигался, она немного вздрагивала. Его обожженная правая рука крепко сжимала кинжал, голова кружилась от боли, и он стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Три быстрых шага, и он бросился на пленника.
Молодой Сол был уже мертв. Мена заметил это, еще даже не прикоснувшись к телу. Открытые глаза пленника блестели при свете факела, но уже ничего не видели. Мена спрятал кинжал и дотянулся до факела. Он хотел осмотреть пленника. Когда они его захватили, то им казалось, что он чувствует себя неплохо, поэтому никому и в голову не пришло осматривать его рану. Молодой и энергичный, он умер безропотно. Это был хороший конец.
Мена отвернулся и на мгновение задумался. Он заметил, как что-то похожее на золото блеснуло на руке Сола, наполовину скрытой одеждой. Богатство уже не интересовало Мену, но он не мог удержаться от любопытства: что же скрывалось под одеждой? Он застыл от изумления: на руке Сола был его браслет, тот самый, который он получил за доблесть и который дал посланцу с просьбой найти внука Абишуа, а теперь он вернулся к нему на руке сына Белы. Предположительно тот выбросил письмо Мены в канаву, как грязь. Но он даже не мог себе представить, что посланный отдал украшение из чистого золота сирийскому юноше. Мена думал о сирийских солдатах, сопровождавших гонца не так много дней назад и перешедших на сторону Белы. Возможно, они убили его и забрали браслет. Они могли использовать его, чтобы заключить союз с пастухами, они могли принести письмо назад в город, чтобы посеять смуту среди жителей.
Мена отчетливо понял, что, если бы дань была отсрочена, помощь из Газы уже пришла бы. Напрасно он отправил Тотмеса. Помощь пришла бы, если Бела был достаточно глуп и ждал ее и если бы пошел дождь. Время и вода спасли бы его. Если бы Бела верил, что гарнизон сдастся, он мог бы предложить сделку, например, обменять своего сына на воду. Мена решил, что, когда проснется нубиец, он убедит его попробовать сначала этот план.
Все произошло как задумал Мена: к полудню Бела дал им воду, которой было достаточно для людей, чтобы пережить жаркое утро. Они сразу же выпили всю воду, а потом спустили со стены труп сына Белы. Мена сказал:
– Когда он увидит, что его обманули, он нападет.
Увидев, что сын мертв, Бела закричал от ярости, и на башню обрушился ливень стрел, падавших на парапет, но никому не причинявших вреда. На площади не было заметно никакого волнения, вопреки ожиданиям Мены. Но зато повсюду в городе слышался стук молотков и виднелись столбы дыма.
– Они серьезно готовятся, – сказал Мена царю. – На сей раз они нападут со смолой и огнем.
Абишуа не ответил, а лишь смотрел на небо.
– Я думаю, что сегодня вечером будет дождь, – сказал он.
Мена улыбнулся:
– Мой старый друг, ты и я никогда не увидим этого дождя.
Тем не менее он непрестанно думал о том, как им продержаться подольше. Если все же гроза придет, то, возможно, Бела будет ждать, пока башня не высохнет после дождя.
– Сколько у нас труб? – спросил он у нубийца.
– Три.
– Вы и два самаритянина возьмете их и станете на стену с внешней стороны. Когда Бела даст сигнал для атаки, вы начнете трубить в них изо всех сил. Вы будете трубить, чтобы спасти свои жизни, да так, чтобы эхо ответило с гор, а нападающим будет казаться, что это идет помощь из Газы. Бела может отложить атаку, послать разведчиков, чтобы проверить, действительно ли идет помощь. Если атака задержится хотя бы на полчаса, возможно, к этому времени пойдет дождь. – Мена говорил уверенно, хотя и сам не очень верил в то, что гроза разразится вовремя.
– Они нападают! – крикнул наблюдатель с зубчатой стены. – Я вижу, как их машины приближаются к нам.
– Трубите в трубы! – приказал Мена. Он встал и сжал кинжал, поскольку из-за раненой руки не мог взять никакого другого оружия. – Поднимайте трубы и трубите! – Он бросил взгляд на горы и прикинул, что гроза может начаться через час.
Солдаты трубили изо всех сил, и отдаленное эхо отвечало им с гор. Они опустили трубы, прислушиваясь, а потом затрубили снова.
– Они приостановились! – закричал сторожевой. – В городе паника.
– Кричите!
Все закричали, а трубачи затрубили с новой силой.
– Это было не эхо, – закричал молодой самаритянин. – Это была труба!
– Трубите еще!
Они трубили, и среди раскатистого эха можно было различить звук труб. «Если помощь была близко, то она, вероятнее всего, прибудет вместе с дождем», – подумал Мена.
– Трубите еще раз!
По склону бежал человек и что-то кричал. Он размахивал руками и показывал то на дорогу, которая лежала у него за спиной, то на город, который был перед ним.
– Помощь прибудет вместе с дождем, – сказал Мена, – но сообщение о ней мы получим сейчас, и это может спасти нас. Какой смысл сжечь башню и потерять город?
Они увидели двух людей, бегущих по склону и направляющихся ко вторым воротам. Машины, появившиеся из переулков, остановились, толпа разбежалась. Погасшие факелы валялись на земле. Разведчик, посланный Белой, уже пересек долину и добежал до часовых. Они толпились вокруг него, размахивая руками, а потом все вместе побежали к городу.
– Судя по всему, из Газы идет сильный отряд, – сказал Мена. – Бела поступил бы мудро, если бы ушел в горы. – Он подошел к Абишуа и сел рядом, прислонившись к стене и закрыв глаза. – Я не спал с тех самых пор, как это началось, – проговорил он, – но скоро все закончится.
– Это закончится для нас, – прошептал старый Абишуа. – Ни ты, ни я никогда больше не будем ни править, ни сражаться.
– Они обязательно пришлют тебе Абди-Хиту, – сказал Мена. – Не может быть, чтобы власть перешла к одному из людей Белы. Что касается меня, мой старый друг, я вернусь в Египет, чтобы еще раз увидеть, как бежит вода по зеленым полям. – Его голова упала на грудь, но он поднял ее, внимательно вглядываясь в Абишуа. – Я оставлю с тобой Тотмеса, – добавил он, – если только он не погиб. Он родился в этом городе и будет служить тебе и Египту.
Нубиец затрубил снова. Мена медленно сполз по стене и, что-то бормоча в бреду, потерял сознание.
Примечания
1
Один бушель = 36,3 дм3.
