Саладин и в самом деле выступил из Египта. Он двигался форсированным маршем, собирая в свою рать бедуинов, чтобы они не предупредили Рейнальда. Рано утром его войска, обойдя горы по большому кругу, достигли северного края узкого гребня, ведущего к городу. Сразу же, лишь появившись в поле зрения, они бросились в наступление – впереди скакали всадники, а за кавалерией бежали пешие воины со штурмовыми лестницами.
Стены города не отличались высотой, поскольку его границы были слишком протяженными, чтобы их можно было должным образом защищать. Запасы продовольствия на время осады хранились в замке, там же находились огромные резервуары, в дожди наполнившиеся водой. На самом деле городские стены просто предназначались для задержки нападавших, чтобы оборонявшиеся, забрав с собой скот, успели перебраться через подъемный мост.
Главным образом, Рейнальду были нужны овцы, но отары легко впадали в панику в неразберихе узких улочек, по которым Рейнальд и его рыцари спешили направить оборонявшихся. Кроме того, поскольку день начался без происшествий, сенешаль разрешил открыть городские ворота, чтобы скот мог пастись на склонах горы. Он не позволил использовать сено из запасов.
Вот почему, когда люди Саладина с воплями мчались по гребню, закрыть городские ворота не удавалось из-за людей и скота, отчаянно пытавшихся, толкаясь и давя друг друга, проникнуть в город. По той же причине многие воины Рейнальда застряли на подъемном мосту – они не могли просочиться из замка через встречные потоки людей и животных.
У ворот началась ожесточенная битва, вынудившая городской гарнизон уйти со стен и поспешить на помощь. К тому времени, как они смогли закрыть ворота, установленные во многих местах лестницы позволили нападавшим обнаружить неохраняемые места. Группы неверных уже сражались за контроль над башнями, через которые они могли спуститься в город.
Очень скоро крики, вопли и звон мечей подсказали Рейнальду, руководившему обороной ворот, что он должен отступить. Отряд неверных отрезал ему путь через город к подъемному мосту, разгоняя крестьян, все еще пытавшихся попасть в замок.
– Уберите мост!
Стражники колебались, хорошо зная, что их властелин и большинство его воинов отрезаны в городе.
– Убрать мост, я сказал!
– Нет, оставьте!
Гуго Сент-Авольд незаметно опередил Ибелинов, послав из церкви мальчика-слугу принести доспехи, которые он захватил с собой, чтобы принять участие в турнире. Таким образом, как только действующие лица брачной церемонии с неподобающей поспешностью разошлись, Гуго снял во дворе верхнюю одежду и надел кольчугу. Будучи таким же крупным мужчиной, как его двоюродный предок, участвовавший в походе вместе с Готфридом Бульонским, Гуго вышел на самый конец моста, где на узком пространстве его мог атаковать лишь один человек.
Враги не приближались к нему. Они даже немного отступили от моста, явно опасаясь противопоставить свою недостаточную силу и более легкую одежду огромной фигуре в лязгающих доспехах. У некоторых из них были луки, да и камни тоже имелись под рукой. Гуго, как мог, защищался щитом, который очень скоро ощетинился попавшими в него стрелами. Камни рикошетили от его шлема, рук и ног и, по всему было видно, производили на него такое же впечатление, как на стену замка.
– Ну, давай! – ревел он, размахивая мечом.
Одна стрела ударила с тыльной стороны в бронированную перчатку и пробила ее, заставив его выронить оружие. С громким криком ближайший сарацин бросился на него. Гуго увернулся от копья и, сделав длинный прыжок вперед, с такой силой обрушил на противника ребро щита, что тот рухнул как подкошенный. Меткая стрела, пущенная со стены замка, пронзила следующего врага, и у Гуго появилось время, чтобы наклониться, поднять меч и сжать его кровоточащей рукой.
– Выходи! – снова бросил он вызов, но теперь уже лучники из замка очистили перед ним пространство, к которому никто не осмеливался приблизиться.
Позади сарацин со стороны города с криками появились люди Рейнальда. Критический момент остался позади. Рейнальд со смехом въехал в замок, обнимая Гуго за плечи, а за ним слышались крики женщин и детей.
Рейнальд находился в бодром настроении. Потеря города лишь означала, что теперь оставалось меньше небоеспособных людей, которых надо было прокормить. Он усмехнулся при виде Балиана, мрачно оглядывавшего двор, полный овец, плачущих детей, орущих мужчин и терпеливо сидевших на своих узлах женщин.
– Увы, как я вижу, здесь не осталось места для рыцарских поединков, но мы можем предложить вам дельце поживее, сеньор Балиан. Теперь вам скучать не придется.
От необходимости ответить Балиана спасли жужжащие и лязгающие звуки, за которыми последовал отдаленный грохот, оповестивший, что замок начал стрелять из баллисты. Рейнальд пожал плечами:
– Насколько я знаю Саладина, они подтянут свои машины, но еще не добыт такой камень, который причинил бы ущерб Кераку.
– Этот замок когда-нибудь выдерживал настоящую осаду, по всем правилам? – язвительным тоном спросил Балиан.
Госпожа Стефания пробиралась через двор с двумя служанками.
– Ну как вам это нравится? – крикнула она Балиану. – Саладин ведет себя не галантно – прерывает свадьбу.
– Не сомневаюсь, он отзовет своих людей, – с равнодушной вежливостью ответил Балиан.
Стефания жеманно улыбнулась:
– Когда я была девочкой – о, много лет назад, – она рукой показала, какой маленькой девочкой тогда была, – этот Саладин был молодым человеком, не имевшим никакого влияния. Мой отец согласился держать его заложником до уплаты какого-то штрафа, и Саладин написал для меня поэму. Без сомнения, до этого он никогда не видел светлых волос… но это было очень давно.
– Если однажды увидишь госпожу де Мильи, то забыть ее нелегко, – без всякого воодушевления возразил Балиан – ему хотелось ускользнуть отсюда, чтобы все обсудить с братом.
Стефания хлопнула в ладоши:
– Я пошлю Саладину несколько блюд с нашего свадебного стола! Приготовлю их собственноручно. Он не сможет их забыть!
Даже Рейнальд не обращал на нее внимания. Он разбирался с беспорядком во дворе.
– Когда мы получше устроим наши хранилища, то сможем заняться фехтованием. Или вывести моего леопарда и травить его собаками. Недостатка в развлечениях у нас не будет.
Балиан повернулся и пошел прочь. Разбойники из Керака умышленно нарушили перемирие и к тому же не позаботились расставить разведчиков, организовать эстафету, наладить отношения с бедуинами, чтобы получать от них сведения. В результате половина всех баронов королевства оказалась запертой в замке, не говоря уже о новобрачных, которые должны были унаследовать престол короля Балдуина. Если всем им грозит беда, то на этом и королевству конец! Балиан был слишком разгневан, чтобы шутить с Рейнальдом, но знал, что находится в его власти и должен контролировать свои чувства.
В ту ночь свадебный пир был особенно великолепен. Щедрая трата продовольствия просто поражала, такая расточительность всякого лишала аппетита. Вражеские баллисты начали бить по внешней стене, и глухие звуки падающих камней напоминали, что запасы в замке когда-нибудь иссякнут.
– Рейнальд говорит, что осада скоро будет снята, – прошептал Гуго Сент-Авольд, в котором Рейнальд нашел родственную душу. – Иерусалим не позволит себе потерять Керак.
Ренье прикусил губу. По крайней мере в сотый раз он не мог согласиться со своим самонадеянным родственником из Франции, напичканным понятиями столь же устаревшими, как их знаменитый предок. Королевство лежало словно созревший орех, зажатый между челюстями Саладина – Египтом и Дамаском. Когда король Балдуин мог сражаться, он не позволял челюстям сомкнуться и сам вел своих подданных в бой. Но теперь никто не подчинялся королю, который лишился способности передвигаться, почти ослеп, не говорил, а что-то бормотал за занавесками и распространял ужасный запах гниения. Его сестра Сибилла со своим никчемным мужем и пальцем не пошевелят ради спасения новобрачных, которые станут их
