Когда эти люди снова попали в поле их зрения, они были уже гораздо ближе. Секретарь пришпорил свою лошадку, поскакал по дороге и нагнал капитана, который показал на ближайшую группу в полумиле от них:
– Это не калеки, не женщины, не сброд какой-нибудь. Это мужчины!
– Погонщики мулов, возможно, – невпопад предположил секретарь. – Им пришлось перевезти очень много грузов.
Капитан посмотрел на него презрительно:
– Где же мулы?
Следуя внезапному порыву, он пустил лошадь рысью. Секретарь погнался за ним на коротконогом пони, которого никогда еще за всю его уютную жизнь так сильно не били шпорами.
Грубого вида мужчины, поднимавшиеся по дороге, тащили мешки различных размеров, и у большинства из них из-за поясов торчали ножи.
– Почему вы уходите? – крикнул капитан первому из них.
Чернобородый головорез не обратил внимания на оклик и прошел мимо, бросив злой взгляд на всадников.
– Тебе-то что? – крикнул кто-то из остальных.
Задыхавшийся секретарь натянул поводья.
– Его святейшество… – начал он.
Один из мужчин намеренно остановился прямо перед ним и плюнул.
Этот жест был настолько ясен, что у секретаря буквально отвисла челюсть. Грубость подействовала на него так же, как открытое богохульство, и ему нечем было на нее ответить. Капитан, на что уж привыкший к грубости, и то побагровел от возмущения и наполовину вытянул меч из ножен. Заметив, однако, что по дороге спешат еще люди и в руках у некоторых уже сверкают ножи, он с лязгом бросил меч обратно в ножны и, привстав на стременах, помахал своим всадникам, отставшим на несколько сот ярдов.
– Теперь слушайте, ребята, – резким тоном обратился он к толпе, – ведь вы моряки? Что случилось?
В ответ раздался взрыв ругательств и гневных криков, к этому времени на дороге насчитывалось пятьдесят, если не больше, мужчин, а новые группы продолжали показываться из-за поворота и ускоряли шаг, спеша узнать, что происходит.
– Эй, ты! – крикнул капитан, внезапным движением снова вытянув из ножен меч и указывая им на седого гиганта с перебитым кривым носом и изуродованной ушной раковиной. – Говори! В чем дело?
– Дело? Видно, Бог совсем тебе ума не дал! Нет поездки – нет платы. Вот в чем дело! А я из Генуи! К тому времени как я вернусь к себе, сезон почти закончится, и мне придется голодать на берегу. Его святейшество, – передразнил он секретаря. – Он-то может позволить себе любые глупости. Человек не бедный!
– Но я не понимаю! – пронзительно выкрикнул секретарь, пытаясь перекрыть шум, поднявшийся после красноречивого выступления великана. – Кто эти люди?
– Моряки, – сурово произнес капитан. – Они направляются по домам.
– Но как же мы поплывем через море? А короли? А император?
– Я знал это, – сказал капитан. – Я все понял, когда увидел, что палаток нет. Даже раньше, когда выяснилось, что хозяин гостиницы ничего не слышал об армии. Я…
Он замолчал, обнаружив, что говорит в пространство. Секретарь неуклюже развернул пони и помчался назад по дороге.
Папа немного приподнялся на подушках:
– Мне сказали, что идут люди, посланные нам навстречу. Короли… император?
Секретарь сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнул, пытаясь восстановить дыхание и говорить спокойно:
– Короли готовятся к вашему приему в Анконе. А это просто толпа жителей города, вышедших поприветствовать вас. Если позволите, я задерну занавески вашего паланкина, – как бы они не вообразили, что вы слишком слабы и не можете сесть на корабль. В любом случае, было бы лучше, чтобы вы заснули и отдохнули как следует, прежде чем встретитесь с сильными мира сего.
Он осторожно потянул занавеску паланкина, но врач наклонился, чтобы остановить его руку.
– Без ветра внутри станет жарко, как в печи. Как он это вынесет?
– Должен вынести, – ответил секретарь, стараясь говорить тише, чтобы уши умирающего не уловили его слов. – Никто из королей и принцев не явился – ни один из тех, кого он думал пристыдить своим примером. Флот расформирован, и все моряки, нанятые для плавания, идут домой. Задерните занавески, не то он их увидит! Будет лучше, если он задохнется, продолжая думать, что все правители готовятся его встретить в Анконе.
Врач задернул занавески и закрепил их, чтобы они не приоткрылись от случайного движения воздуха. Медленно, мучительно, кренясь то в одну, то в другую сторону, паланкин поплыл вниз по дороге.
