Преступники и преступления. Законы преступного мира. Паханы, авторитеты, воры в законе

деньги прибывших зэков, которые не прошли карантин, угодили в лагерь прямо с воли, а потому смогли пронести с собой часы, золотые кольца, деньги, сигареты. Случалось, что играли под вещи первого, кого приведут на лагерный постой. Холуи Бубнового Туза бесцеремонно изымали у новичка все, что представляло малейшую ценность. Львиную долю денег и драгметаллов блатари отдавали блокфюреру, приносящему взамен продовольствие.

Староста все-таки переусердствовал. В один из дней в камеру прибыли два военнопленных француза, еще не потерявшие блеск мундиров и золотых украшений на пальцах. Блатари, дрожа от нетерпения, приказали на ломаном французском отдать все ценности и деньги. Изумленные французы принялись было объяснять законы Женевской конвенции, но уже через несколько секунд лежали на полу. Избив военнопленных ногами, блатари вывернули их карманы, сняли часы и кольца. Внезапно Стодвадцатьтрикуплета радостно закричал: «Бубновый, у них во рту рыжье!». Достав из-под матраца плоскогубцы, староста вновь занялся французами. Через минуту в его руках была горсть золотых коронок и зубов. Жертвы с окровавленными ртами стонали на полу и уже не грозили жалобами на произвол. Полсотни человек с омерзением взирали на эту сцену.

Вошедший утром блокфюрер не услышал рапорта. Вся камера выстроилась, но староста продолжал лежать на кровати. Пораженный таким хамством, офицер со всей мочи опустил резиновую палку на спину. Бубнового Туза. Тот не шелохнулся. На шее убитого виднелся след от удавки. «Кто?» — спросил офицер по-немецки. Все молчали. «Кто видел?» На второй вопрос блокфюрера вышли сразу три человека. На разных языках они восстановили события этой ночи. Глубокой ночью во время очередной карточной игры и попойки между Бубновым Тузом и его блатным другом якобы вспыхнула шумная драка. Староста отобрал у своего партнера все деньги и улегся спать. Больше никто ничего не видел. Но и этих показаний оказалось достаточно. Распотрошив матрацы блатарей, эсэсовцы вытряхнули на пол браслеты, цепочки, кольца, деньги. Судьба Стодвадцатьтрикуплета была решена. Его убили прямо в камере. Извиваясь под коваными сапогами, он клялся в своей невиновности, плакал и по-немецки просил пощады.

Через немецкие концлагеря, в том числе и Освенцим, прошли десятки тысяч профессиональных уголовников из многих стран Европы. Большинство из них без труда занимали посты лагерных старост (капо), поваров, писарей, парикмахеров и пр. Структура немецких лагерей не имела принципиальных отличий от советских истребительно-трудовых учреждений. Не секрет, что понятие «концентрационный лагерь» родилось именно в России, притом задолго до прихода фюрера к власти. В августе 1918 года В. Ленин, за несколько дней до выстрела Ф. Каплан, дал телеграмму пензенскому губисполкому и Евгении Бош, боровшимся с крестьянской смутой: «…сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города» (Ленин В. И. Полное собрание сочинений, т. 50, стр. 143).

Уголовный мир с его удивительной способностью адаптироваться в местах лишения свободы выживал и в земном аду под названием «Освенцим». Даже отношения с эсэсовцами у воров были особенными. Теплыми их назвать никак нельзя, но газовая камера, крематорий и голодомор уголовников коснулись в меньшей степени. Многие объясняли это тем, что в охрану концентрационных лагерей попадали отбросы войск «СС», переведенные за воровство, разврат, пьянство и тому подобное. К таким кадрам найти подход не составляло особого труда.

Дави воровскую масть!

Блатарей давили не только козлиными секциями и штрафными санкциями. Есть множество способов сломать психику человека, вызвать физический недуг или попросту убить. Зэка начинали ломать задолго до зоны, где ему суждено отбывать наказание: в автозаках и СИЗО, на сборках, пересылках и на этапе. В лагерь он прибывал далеко не в лучшей форме.

На сборках и пересылках всем наплевать на твой уголовный авторитет. Для орущего конвоя, вооруженного дубинками и овчарками, не существует воров в законе, паханов, сук, отрицал. Выгрузка с автозака проходит в бешеном темпе. Тем, кто пытается качать права, уготовлена дубинка и отборная матерщина. После прибытия в следственный изолятор зэка ждет еще одно чудо исправительной системы — сборка. Тщательно прошмонав подследственного, сняв отпечатки пальцев, сфотографировав и записав в тюремное дело все приметы, его водворяют в специальные транзитные боксы. Спать приходится на кровати, к которой больше подходит выражение «индивидуальное спальное место». До 1961 года такой «роскоши» у зэков не было. Место для ночлега — «шконка», прозванное «шоколадкой», — состоит из сварной зарешеченной рамы на коротких ножках, намертво вогнанных в бетонный пол. На нижних шконках закреплен второй ярус, а иногда и третий. Как правило, транзитные боксы переполнены, и их обитателям спать приходится по очереди. Спустя день или два зэков распределяют по камерам, но наиболее резвых и маститых продолжают держать на сборке. Иногда на «шоколадке» парятся неделями. Из бокса зэк выходит, как космонавт после полета. Ощущение такое будто тебя пропустили через мясорубку.

В следственном изоляторе прессовать воровского лидера сложнее: за ним стоит блатная гвардия, держащая власть в большинстве камер. А незаметно учинить над авторитетом расправу удается в очень редких случаях. Каждая камера СИЗО подключена к дороге — подпольной уголовной почте. За сохранность дороги отвечает группа опытных уголовников, назначаемая блатными авторитетами, как правило, ворами в законе. Такую группу называют Индией и подогревают ее по особенному. Дорога — самое ценное для братвы, она — система кровоснабжения. По наружной стене здания протянуты длинные веревки: вертикальные и горизонтальные. По этим веревкам постоянно гонят коней — передают мешочки, где спрятаны малявы, сигареты или деньги. Передавать информацию зэки могут надписями в прогулочных двориках, криками в окно или через подогретого контролера. Если камера не имеет связи, ее называют пустой или лунявой. В нее помещают засвеченных стукачей, обиженных, опущенных и всех тех, кто откололся от братвы, выломился из хаты — обратился с жалобой к контролеру. Но бывает, что и лунявая камера имеет связь.

Любой беспредел в СИЗО становится известным, и тогда братва может замутить бунт, разморозить тюрьму. В конце 80-х годов грузинские воры в законе, пребывающие в московской Бутырке, организовали повсеместную голодовку. Свыше четырех тысяч человек отказались от пищи якобы из-за ее плохого качества. О настоящем мотиве бунта узнали позже: в карцере был избит законник по кличке Резо. Голодовка закончилась массовыми беспорядками. Ворвавшийся в камеры ОМОН встретил жесткое сопротивление со стороны бойцов-спортсменов, которые парились в Бутырке по обвинению в вымогательстве. ОМОНовцы, вошедшие поначалу в камеры лишь с резиновыми палками, поспешили вооружиться спецсредствами. В те годы воры в законе прессовались по всем тюрьмам и лагерям России, поэтому бунт в Бутырском СИЗО никого особенно не удивил.

8 сентября 1994 года Бутырская тюрьма вновь разморозилась. Тысячи зэков отказались от пищи, выдвигая все те же требования к ее качеству. Прибывший в СИЗО отряд милиции особого назначения стал бунтарям «нагуливать аппетит». Самые активные блатари отправились в карцер. Спустя два дня столичные газеты попытались пролить свет на причины массовых беспорядков в стенах СИЗО № 2. Тюрьму якобы разморозил один из воров в законе, притесняемый администрацией. По оперативной информации законник за нарушение правил внутреннего распорядка угодил в карцер. Возмущенный таким отношением, он объявил голодовку. Попытка насильного кормления закончилась дракой. Победила внутренняя служба. Авторитет решил проучить зарвавшуюся администрацию и отдал приказ блатной гвардии «показать ментам, кто в хате хозяин».

Кстати, о голодовках. Некогда грозное оружие арестанта утратило прежнюю популярность. Оно эффективно лишь при массовом применении. Если же зэк решил протестовать через желудок в гордом одиночестве, проблемы для администрации практически не существует. В процессе принудительного кормления очень много от обычного группового изнасилования. В камеру заходят три-четыре амбала (не