Преступники и преступления. Законы преступного мира. Паханы, авторитеты, воры в законе

лекарствами. Все подобные услуги пациент щедро оплачивал. Физическую боль он заглушал наркотиками, которые негласно проносились близкими. Сердце вора остановилось 14 октября 1994 года.

Для воровской империи Корьков умер незаметно. Проститься с ним пришла лишь небольшая группа друзей, помнящих и любящих прежнего Монгола. Скромность панихиды некоторые объясняли тем, что законник всегда держался обособленно и доверял единицам. К концу жизни он полностью порвал с воровскими традициями и связями.

Имелось и другое мнение, бросавшее тень на блатную честь усопшего вора. Монгол якобы прикарманил часть воровского общака и возвратить долг отказался. Косяк не из мелких, но воры, обнаружившие пропажу денег, пожалели Корькова за прежние заслуги и лишь отобрали воровской титул.

Весной 1974 года фамилия «Иваньков» вновь замелькала в милицейских сводках. Это произошло после драки в ресторане «Русь», где отдыхал Японец со своим приятелем. В разгар веселья им не понравились кавказцы за соседним столом. После непродолжительного обмена любезностями состоялась драка. Вечер был испорчен. Спутник Иванькова, не доверяя кулакам, вынул пистолет и дважды выстрелил в ближайшего кавказца. Когда тот рухнул замертво, обе стороны поспешили разойтись. Вскоре Японца арестовала милиция. Оружия при нем не обнаружили, но изъяли водительское удостоверение, которое экспертиза признала поддельным. Это сочли достаточным, чтобы поселить его в СИЗО № 2.

В Бутырской тюрьме Япончика ждал теплый прием: местная братва с интересом следила за похождениями Гены Корькова и его орлов. Напомнил о себе и сам Монгол, предложив бутырским ворам короновать способного ученика. Иваньков проходит коронацию и наносит на плечи татуировку вора в законе: две восьмиконечные звезды. Через двадцать лет эти почетные наколки сослужат ему плохую службу, оказавшись сильным козырем у обвинителей.

Новоиспеченный законник отделался символическим сроком за подделку документов и вскоре вышел на свободу. Он с блеском продолжил дело учителя и сколотил собственную банду. Сценарий налетов был тот же: вычислялся теневик и вывозился в лес для собеседования. Вместе со своей группой Японец бомбил подпольных миллионеров по всей России. Иногда устраивался традиционный маскарад: Иваньков лично облачался в милицейскую форму и наведывался с обыском. На глазах у бледной жертвы оформлялся протокол изъятия, куда заносились кулоны, кольца, серьги, браслеты и тому подобное. В бутафорском арсенале имелись формы летчика гражданской авиации и танкиста.

Перед тем как обчистить семью крупнейшего свердловского цеховика (по некоторым сведениям им был сам Тарланов), бойцы Иванькова использовали хитрый трюк. Когда хозяин дома отлучился по делам, к его жене и дочери явилась девушка и с неподкупной искренностью сообщила: «Ваш муж просил передать, чтобы вы немедленно уносили из дома все драгоценности и деньги. С минуты на минуту сюда может прибыть ОБХСС». Изящный расчет Японца не подвел. После визита жена и дочь вытащили из всех тайников драгоценности, упаковали их в сумку и бросились из квартиры. Этажом ниже их ждали «менты». Отобрав сумку, они заставили женщин вернуться домой и пошли «за понятыми». Больше их никто не видел. Узнав о дерзкой афере, глава семьи подключил все свои криминальные связи и через два-три дня установил личности налетчиков. После этого он сразу загрустил и оставил мысль о мщении. Почти все жертвы предпочитали отмалчиваться, справедливо полагая, что деньги — дело наживное.

Костяк банды состоял из профессиональных уголовников, умеющих обращаться с холодным и огнестрельным оружием. Этим умением пользовались редко, но эффективно. Милиция приписывала банде несколько убийств в различных регионах России, но доказать мокруху не сумели. По оперативным данным жертв подвязывали за ноги, пытали каленым железом и даже закатывали под асфальт. Но на суде обвинение доказало лишь часть эпизодов. Правой рукой Японца был Вячеслав Слива, которого в начале 90-х короновали на вора в законе.

Получив информацию о том, что Японец собирается в середине мая принять солнечные ванны в Сочи, московская милиция решила повидаться с вором. Тем более, что имелся веский уголовно-наказуемый повод: филателист Насонсон нашел в себе силы снести заявление в милицию. Вероятно, братва таки переусердствовала.

Это было непросто. За Иваньковым, который 14 мая передвигался по Москве на «Жигулях», следили почти целый день. Наконец, он припарковал автомобиль возле магазина. Не успел он вытащить ключи, как рядом выросла опергруппа. Задержанный дрался как лев, но после короткой возни его все же заковали в «баранки» и пересадили в служебное авто. После стольких лет бесплодной охоты для МУРа это был настоящий триумф. За проявленное мужество при задержании Иванькова опергруппу наградили грамотами и памятными подарками.

Содержать в Бутырке подследственного не решились: его мощный авторитет в СИЗО № 2 распространялся не только на зэков. Вячеславу Иванькову вменялся целый «букет» случаев рэкета. Но к концу следствия в его уголовном деле фигурировал только один вооруженный налет. Да и то, едва удалось доказать его на суде.

На каждый допрос Японец являлся в чистой свежей рубашке и отутюженных брюках. По мнению следователей, он держался с достоинством, но несколько картинно. Развалившись в кресле, подследственный изящно подкуривал сигарету (в день уходило две-три пачки) и задумчиво выпускал дым кольцами. На вопросы реагировал вяло. Создавалось впечатление, что вору просто лень разговаривать.

Впервые в отечественном судопроизводстве судью взяли под круглосуточную охрану, а самого Японца из «Матросской тишины» на процесс везли сложными маршрутами, опасаясь нападения на спецконвой. Оперчасть Матроски дважды получала негласную информацию о возможном освобождении вора силовыми методами. Начальник конвойной части выделил для охраны еще пять бойцов и автомобиль сопровождения.

2. Магадан — Тулун — Москва

На этот раз приговор был беспощаден. Московский законник получает 14 лет и этапируется на Колыму, где он, блюдя славные воровские традиции, сразу же попал в отрицаловку. Вместе с Японцем в Магадан перекочевала и дополнительная головная боль для кумов и вертухаев. Желая поскорей отделаться от агрессивного зэка, замначальника лагеря готовит документы для отправки его на «крытку». Перед отправкой в Иркутскую область Японца на несколько месяцев водворяют в изолятор с минусовой температурой.

В Тулунской тюрьме начинались новые испытания. Там блатную власть держали кавказские воры во главе с законником Ильей Симония по кличке Махо. Они скептически отнеслись к полномочиям столичного гостя. Это объяснялось назревшим конфликтом между славянами и лаврушниками. Японец с первых же дней сцепился с кавказцами, прослышавшими о драке в ресторане «Русь». Его поддержали русские блатари, без которых Иванькова могли просто убить.

Махо призывал игнорировать Японца. Зэки оказались меж двух огней: с одной стороны давил авторитет кавказского старожила, с другой — пугал агрессивный Японец, который мог воткнуть заточку, разбить на голове табурет или просто заехать в челюсть. Ударить Иванькова никто так и не решился — законник как никак. Столичный вор времени зря не терял и уже успел воткнуть заточку в своего сокамерника, пропустившего мимо ушей его приказ. Это обошлось Японцу в дополнительный срок.

За первые несколько лет отсидки на крытом режиме Японец свыше двух месяцев провел в карцере. В его деле администрация тулунской тюрьмы день за днем фиксирует: «отказался приступить к работе». Каждый раз, выйдя из карцера, Иваньков писал заявление начальнику тюрьмы и прокурору, где жаловался на условия содержания: «Прошу предоставить мне любую физическую работу, так как хочу накопить средства на своем лицевом счете. Почти все время меня держат в карцере и штрафном изоляторе, придираясь по каждому поводу и отстраняя от трудовой деятельности. Моя сердечная система требует постоянного движения и физических нагрузок».

Надзорная инстанция с ответом не медлила: «Прошу изыскать возможность для трудовой деятельности осужденного Иванькова В. К. О принятых мерах прошу доложить».

Принятые меры вновь выливались в карцерное содержание и в новую жалобу. Будучи арестованным ФБР, в интервью американской телекомпании «СиБиЭс» Япончик расскажет о жестокости тюрем и лагерей,