«Спокойнее, Криспин».
— Семь лет назад, ваша милость.
Ричард откинулся на троне.
— Совершенно верно, — промурлыкал он. Аккуратная, как завитки уложенных волос, улыбка тронула губы короля. — Семь лет. Нас только что короновали. Мы пришли прямо из Вестминстерского аббатства. Тебя привели сюда, помнишь? В цепях. Мы хотели посмотреть на тебя, увидеть человека, который сверг бы нас ради нашего дяди.
Он повернулся к Гонту, который и бровью не повел. Ричард фыркнул в сторону герцога и снова повернулся к Криспину.
— Мы, разумеется, знали, кто ты, — продолжал Ричард. — Ты всегда был учтив, но… недружелюбен. Ты никогда не нравился нам прежде, и, безусловно, не понравился в тот день. Да, в самом деле. — Ричард наклонился вперед, сложив руки на коленях. — Ты никогда не задавался вопросом, почему мы тебя не казнили?
Присутствующие в зале, все как один, казалось, затаили дыхание. Криспин старался смотреть только на короля, в голове бились как заклинание слова: «Не смотри на Гонта, не смотри на Гонта…»
— Не один раз, сир, — ответил он вслух.
Ричард улыбнулся. На этот раз заученной улыбкой. Он явно наслаждался словами Криспина.
— Не один раз, — повторил он. — Однажды ты кое-что сказал. Я был совсем молод, но запомнил. Ты сказал: «Лучше уж дворянину потерять все, только не жизнь, ибо все и есть его жизнь». Ты помнишь, как ты это сказал?
— Не в стольких словах.
— Но это, несомненно, твоя философия, не так ли?
— Это… похоже на меня, ваша милость.
Король снова улыбнулся и поиграл золотой цепью, висевшей у него на шее. Криспин отметил размеры и узор цепи и прикинул, что на средства от продажи одного только звена этого украшения он сам смог бы прожить целый год.
— Сегодня, Гест, ты стоишь перед нами совсем иным человеком. Хотя, клянусь ранами Господа, одежда на тебе все та же!
Придворные вежливо посмеялись этим словам и так же быстро затихли.
— Не важно. Сегодня мы находимся здесь, чтобы признать тот факт, что ты спас жизнь своего монарха. Это, разумеется, достойно награды. Какая же награда здесь уместна, Гест? Ты спас жизнь королю. Ты спас Англию. Чего это заслуживает?
Он приложил палец к губам в притворной задумчивости.
Криспин метнул взгляд на Ланкастера. Лицо у Гонта было напряженное, губы поджаты так, что побелели.
— Я знаю! — Ричард встал. Сделал шаг вперед и посмотрел на Криспина. — Возвратить тебе твое рыцарское звание? Этого ты желаешь?
В зале воцарилась тишина.
Глаза Криспина расширились. Он сглотнул комок в горле и облизал губы. Что тут происходит? Он посмотрел на придворных, но они были сбиты с толку не меньше, чем он.
Внезапно охрипшим голосом Криспин тихо сказал:
— Как будет угодно вашему величеству.
— Ну уж не как нам угодно, — чуть громче, чем следовало бы, произнес Ричард. — Как угодно тебе, Гест. Сделать это сейчас?
Он повернулся к своему дяде и выхватил меч Ланкастера из ножен. Герцог настолько изумился, что попытался было помешать, прежде чем, видимо, понял, что происходит, и отшатнулся назад, подчиняясь.
Меч короля висел на бедре монарха. Он явно был недостаточно хорош для его намерений.
Ричард взмахнул мечом Ланкастера.
— Посвятить тебя сейчас?
Криспин смотрел на клинок не отрываясь. Свет свечей рассыпался по его блестящей поверхности золотыми бусинами. Сколько времени прошло. Не только сейчас, но за все эти годы. Ричард больше не был тем мальчиком. Он стал юношей, способным держать меч, готовым идти на войну. Уже совсем скоро ему больше не понадобятся советники и он объявит о своем совершеннолетии. Ждать оставалось не так уж долго. Ричард опустил меч.
— Но прежде чем мы это сделаем… нам кое-что понадобится. — Он медленно поднял меч, пока его кончик не нацелился точно в грудь Криспину. — Мы хотим услышать твою просьбу. Давай же, Гест. Попроси рыцарского звания, и мы даруем его тебе.
Ланкастер закрыл глаза. Фавориты короля, стоявшие по другую сторону трона, явно чувствовали себя неловко — один смотрел под ноги, другой разглядывал собственные руки.
Криспин ничего не сказал. И стоял, не опуская глаз под взглядом короля.
— Ты слышал меня, Гест? Твое рыцарское звание. И не только это! Ибо чего стоит титул без земель и богатств? Владения и титул тоже будут восстановлены. Все. И ты снова станешь собой, не так ли? Тебе нужно лишь встать на колени… и попросить. Ну, Гест?
Криспин чувствовал, что все ждут его ответа. Чувствовал на себе их взгляды, их тревогу, густую как дым.
«Тебе и нужно-то всего лишь упасть на колени, Криспин. Всего лишь проглотить свою проклятую гордость и сделать это! И снова иметь все, что ты хочешь. Что же с тобой происходит, черт возьми?»
Он смотрел в пол. Неужели всего неделю назад Майлз лежал у его ног, моля о пощаде? Майлз, который и понятия не имел о чести?
Криспину захотелось пнуть самого себя. Господи! Честь… Гилберт был прав. Честь стала проклятием его существования. Он, похоже, и помочиться уже не может, чтобы не задуматься о благородстве этого усилия. Неужели честь — это забытая доблесть? Неужели Криспин — пережиток собственного прошлого? Если так, тогда, возможно, жизнь придворного уже не та, что прежде.
Но — снова почувствовать тяжесть меча на бедре, сказать шерифу, чтоб отправлялся в ад, есть нормальную еду и пить хорошее вино. Чего это стоит? Нескольких минут на коленях? Нескольких слов, которые мало значат? Какова цена души человека?
Криспин украдкой взглянул на Ланкастера. Продал герцог свою душу, чтобы узнать, кто его друг, а кто враг? Он пожертвовал жизнями благородных людей и, в их числе, Криспина. Ланкастер рассматривал тот заговор как тактический ход. И возможно, только это он и значил. Если Криспину вернут его рыцарское звание и положение, не прибегнет ли он сам в один прекрасный день к тому же «тактическому» ходу, чтобы выявить своих врагов?
Он понимал, что должен как-то ответить. Что-то сказать или просто опуститься на колени? В итоге на ум ему пришло только одно. Охрипшим и севшим голосом он произнес:
— «Огонь испытывает золото, несчастье — сильных людей»[30] .
Ричард нахмурился.
— Что ты сказал? Ты думаешь, тебя испытывали? Тебя, виновного в государственной измене? — Маска благодушия слетела с короля, сменившись гневом. Ричард стиснул зубы. — Мы возвращаем тебе твою жизнь. Тебе нужно только умолять. Умолять!
И благодаря этому слову решение было принято. Криспин сжал губы и вздернул подбородок.
Толпа замерла в болезненно-напряженной тишине. Ричард покраснел. Швырнул на пол меч. Оружие звякнуло у его ног, скатилось на две ступеньки вниз.
— Сукин сын! Именно поэтому ты никогда не получишь назад свое рыцарское звание. Упрямый, высокомерный негодяй! Ты никогда, никогда не обретешь нашего доверия. Никогда!
Тяжело дыша, король отступил к трону и, дойдя до сиденья, сел. Почувствовав под собой трон, Ричард, видимо, успокоился, убрал с лица пришедшие в беспорядок волосы, расправил плечи.
— Да, мне ясно, что ты хозяин своей судьбы. — Издав фальшивый смешок, он повернулся к де Веру. — Мученик до конца. Святой Криспин. Ты даже не башмачник. Ты сооружаешь доспехи из старой
