командованием Кинея были готовы к отправке, их погрузили на корабли, которые затем пересекли Адриатическое море. Тем временем Пирр завершал комплектование основных сил, состоявших из 20 слонов, 3 тысяч всадников и 20 тысяч пеших воинов, 2 тысяч лучников и 20 тысяч воинов, вооруженных пращами. Затем он погрузил армию на корабли, присланные Кинеем из Тарента, и отплыл из Эпира. Дома управлять страной он оставил своего старшего сына Птолемея, которому было тогда пятнадцать лет, а двух младших сыновей, Александра и Гелена, взял с собой. С самого начала, казалось, экспедиция была обречена. Лишь только флот отошел от берега, разыгрался сильнейший шторм. Корабли разметало волнами, и многие затонули. Галере Пирра, которая была больше и надежнее остальных, вскоре после полуночи удалось достичь Италии, но ветер и волнение были столь сильны, что долго не удавалось подойти к суше. В конце концов ветер изменил направление и задул со стороны берега, так что возникла опасность быть вынесенными в открытое море. Опасность была столь очевидна, что Пирр даже решил броситься в море и попытаться добраться до берега вплавь. Он действительно прыгнул в бушующие волны, следом за ним в воде оказались несколько его приближенных, чтобы помочь царю добраться до суши. Ситуация была опаснейшей: темная ночь, ревущий ветер, высокие волны, сильный прибой. Тем не менее, ближе к рассвету пловцы добрались до земли.
Пирр совершенно выбился из сил от перенесенных испытаний, но падать духом не собирался. Местные жители высыпали на берег, чтобы оказать помощь, как им казалось, жертвам кораблекрушения. Вскоре и нескольким кораблям удалось достичь берега, поскольку сила ветра быстро уменьшилась. Пирр обнаружил, что спастись удалось примерно 2 тысячам пехотинцев, небольшому отряду всадников и 2 слонам. С этими жалкими остатками армии царь направился к Таренту. Киней со своим отрядом вышел из города и проводил Пирра в безопасное место.
В Таренте Пирр немедленно взял все дела в свои руки, словно был признанным правителем города. В действительности тарентинцы были столь дезорганизованны и беззащитны, что поведение Пирра можно было оправдать жесткой необходимостью. Как часто случается с людьми, доведенными до отчаяния, жители города стали безучастными ко всему. Кто отсиживался дома, кто бродил по городу, многие собирались в увеселительных заведениях. Они забросили все общественные дела, предоставив дело своего спасения Пирру. Пирр понимал, что положение в городе необходимо изменить в корне, и предпринял самые решительные меры. Он приказал закрыть все увеселительные заведения и запретил слоняться по улицам без дела. Всех мужчин, способных носить оружие, призвали в армию, где заставили тренироваться с утра до ночи. Тарентинцы возражали, но им пришлось подчиниться, правда, некоторые вообще покинули город. Разумеется, бежали безвольные и подавленные, в то время как более стойкие и решительные остались. Организуя войско, Пирр не забывал и о городском укреплении. Он привел в порядок стены и ворота, расставил часовых. Так или иначе, положение в Таренте вскоре радикально изменилось. Из беззащитного города, населенного любителями праздности и удовольствий, он превратился в хорошо укрепленную и обороняемую дисциплинированным, надежным гарнизоном крепость.
Юго-восток Италии, ту ее часть, где находился Тарент, населяли греки, скорее всего эмигранты с противоположного побережья Адриатического моря. Так что их язык, обычаи и образ жизни отличались от языка, обычаев и образа жизни общин, населявших западные области полуострова. В те времена греки считали себя единственным цивилизованным народом в мире, а все другие народы называли варварами. Следовательно, обращаясь к Пирру с просьбой помочь в борьбе с римлянами, тарентинцы не считали его чужеземцем, не считали гражданской свою войну. Скорее, Пирр был соотечественником, помогающим в борьбе с чужеземными захватчиками. Пирр и тарентинцы были одной крови, в то время как враги, явившиеся из-за Апеннин, представлялись ордой варваров, и союз против этой орды служил общегреческим интересам. По этой причине Пирру и удалось так легко взять в руки абсолютную власть в Таренте.
Население соседних городов не спешило присылать войска, обещанные тарентинцами Пирру, и, пока армия собиралась, пришли вести о том, что приближается большое римское войско под командованием консула Публия Валерия Левина. Пирр немедленно покинул город во главе своей реорганизованной армии и отправился навстречу консулу. Через некоторое время он направил в лагерь Левина посла с предложением, прежде чем идти на крайности, попытаться уладить конфликт между римлянами и тарентинцами миром. В посредники этого урегулирования он предложил себя. Левин холодно ответил послу: «Я не выбирал Пирра в посредники, и я не боюсь его как врага». Конечно же после получения подобного ответа Пирру не оставалось ничего иного, кроме как готовиться к войне.
В одной из долин перед узкой речушкой под названием Сирис армия Пирра разбила лагерь. Римляне встали лагерем на противоположном берегу той же речушки. Пирр вскочил на коня и подскакал к вершине холма близ реки, чтобы осмотреть окрестности.
Увиденное поразило его. Порядок в войсках, четкое расположение охраны и часовых, прекрасный план лагеря.
— И это варвары! — воскликнул Пирр. — В расположении их лагеря нет ничего варварского, а скоро мы узнаем, каковы они в деле.
С этими словами царь повернулся и поскакал в свой лагерь. Увиденное всерьез обеспокоило Пирра. Враг оказался куда более грозным, чем предполагалось. Пирр решил остаться на месте до прихода союзников из других греческих городов, а пока принялся укреплять свои позиции. Один довольно большой отряд он отправил охранять берег реки, дабы римляне не застали его врасплох. В то же время Левин, также прекрасно осведомленный об ожидаемых Пирром подкреплениях, решил не медлить и, несмотря на вооруженный заслон, безотлагательно форсировать речку.
Римляне не пытались перейти реку в одном месте. Войско разделилось на несколько колонн и вошло в воду в разных местах выше и ниже по течению. Пехота шла где помельче, конница искала другие броды. Таким образом, вся река вскоре заполнилась воинами. Охрана, выставленная Пирром на берегу, понимала, что не сможет противостоять столь многочисленной армии да еще окажется в окружении, а потому отступила от берега реки и присоединилась к основному войску.
Пирр понимал опасность положения. Он построил пехоту в боевой порядок и приказал оборонять лагерь, а сам с конницей бросился к реке, где его ожидало потрясающее зрелище. Вся поверхность воды скрылась за щитами, слегка выступавшими над водой. И пешие воины, и всадники держали щиты на вытянутых вверх руках. Перейдя реку, римляне выстроились на берегу и дали сражение подоспевшему Пирру.
Обе стороны были настроены крайне решительно, и бой продолжался долго. Пирр в прекрасных, дорогих доспехах выделялся из массы воинов, привлекая к себе всеобщее внимание. Он сражался в самых опасных местах, ввязываясь в самые жаркие схватки и появляясь там, где его присутствие более всего требовалось для поддержания боевого духа войска. В конце концов один из его полководцев, Леонат, подскакал к нему и сказал:
— Властитель, видишь того варвара? У него черный конь с белыми чулками на ногах. Берегись его. Похоже, он что-то замыслил против тебя. Он постоянно следит за тобой и следует за тобой повсюду. Он явно ищет случая выполнить свой план. Будь осторожен.
— Леонат, — ответил Пирр. — Я прекрасно знаю, что человек не может бороться со своей судьбой, но я также знаю, что ни этот воин и никакой другой в римской армии из тех, кто ищет встречи со мной, не сможет радоваться победе надо мной.
Едва Пирр произнес эти слова, как всадник, на которого указывал Леонат, бросился к ним во весь опор, направив железное острие копья прямо на Пирра. Пирр, вскинув копье, ринулся навстречу. Кони столкнулись, сбросив обоих всадников. Друзья Пирра поспешили к нему. Оба коня, пронзенные копьями, умирали на земле. Кто-то из приближенных вытянул Пирра из-под его коня и унес с поля боя, остальные закололи римлянина.
Избежав страшной гибели, Пирр решил впредь быть более осторожным. Он не без причины полагал, что римские воины, разъяренные смертью своего товарища, предпримут самые отчаянные попытки мщения. Он снял яркие доспехи, столь сильно выделявшие его из общей массы, и отдал их одному из своих воинов — Мегаклу, надев сам его доспехи. Замаскировавшись таким образом, Пирр вернулся на поле брани. С собой он привел пехоту и слонов, только теперь он не кидался в рукопашную, а стал направлять ход сражения, воодушевляя своих воинов и стараясь вовремя дать передохнуть уставшим в бою частям.
Обмен доспехами, похоже, спас жизнь Пирру, ибо, где бы ни появлялся Мегакл в царских доспехах, его
