подавлен и раздражен свалившимися на него неудачами и с нетерпением ждал удобного случая, чтобы отомстить.
Пока он в тоске и растерянности обдумывал сложившуюся ситуацию, из Аргоса, расположенного на севере Пелопоннеса, пришло послание с просьбой принять участие в новом военном конфликте. Скорее всего, там разразилась гражданская война и одна из сторон, зная характер Пирра и его постояную готовность ввязаться в любую ссору, призвала его на помощь. Как и много раз прежде в подобных ситуациях, это приглашение позволяло Пирру, не роняя достоинства, бросить оказавшееся безуспешным дело. Он с радостью согласился и немедленно отправился с армией на север. Однако спартанцы вовсе не желали отпускать его с миром. Они собрали все свои силы и, хотя этого было недостаточно для решающего сражения, постоянно тревожили удаляющихся захватчиков. Спартанцы устраивали засады в узких ущельях, отрезали от основной армии небольшие отряды, уничтожали обозы. В конце концов Пирру это надоело, и он послал воинов под командованием своего сына Птолемея покончить с обидчиками. Птолемей атаковал спартанцев и сам сражался с потрясающей отвагой до того момента, когда в разгар битвы знаменитый Кретан, воин удивительной силы и ловкости, подскакал к Птолемею, свалил на землю и одним ударом убил. Увидев смерть предводителя, охваченные ужасом македоняне бежали к Пирру со страшной вестью.
Обезумев от ярости, Пирр повел конный отряд на спартанцев. Мстя за смерть сына, в последовавшем бою он лично убил множество воинов. Спартанец по имени Эвальк, вступивший в рукопашный бой с Пирром, нацелил удар ему в голову, но промахнулся и срезал уздечку. Через мгновение Пирр проткнул Эвалька копьем, но, не в силах контролировать своего коня, свалился на землю и дрался уже пешим. Спартанцы окружили Пирра, пытаясь спасти хотя бы тело Эвалька. В жестоком бою было убито множество воинов с обеих сторон. Наконец Пирру удалось вырваться из окружения, а спартанцы вскоре отступили окончательно. Удовлетворив таким образом жажду мести, Пирр продолжил марш к Аргосу.
У стен города он обнаружил противостоящую ему армию под командованием Антигона. В ожидании Пирра армия Антигона расположилась лагерем на холме близ города. Столь нежеланная преграда, добавившаяся к прежним неудачам и разочарованиям, вывела из себя Пирра настолько, что он стал более похож на дикого зверя, чем на человека. Он послал гонца в лагерь Антигона с дерзким вызовом: пусть, мол, Антигон выйдет из своего лагеря на равнину и сразится с ним один на один. Антигон хладнокровно ответил, что считает своим оружием не только меч, но и
Несколько дней стоял Пирр у стен Аргоса, ведя переговоры с горожанами и представителями партий, вовлеченных в конфликт, будто бы желая, по возможности, покончить дело миром и спасти город от страшных последствий схватки между двумя столь мощными армиями. Наконец было достигнуто некоторое подобие договора, и обе армии согласились отойти. Однако Пирр вовсе не собирался выполнять договоренности. Усыпив своими обещаниями бдительность жителей Аргоса, он среди ночи украдкой подвел свое войско к городским воротам, которые заранее открыли его сторонники из числа горожан. Воинам было приказано хранить молчание и ступать неслышно. Армия начала втягиваться в город, и вскоре уже большой отряд галлов, никого не потревожив, расположился на торговой площади. Правдоподобие этой истории может быть подтверждено, если предположить, что часовые и стража тоже перешли на сторону Пирра.
Успешно водворив в город пеший отряд, Пирр предпринял попытку ввести боевых слонов. Однако обнаружилось, что ворота слишком низкие, и пришлось снимать со спин слонов башни, в которых размещались стрелки. Только после того как слонов удалось провести в город, башни водружались на место. Всю эту трудоемкую работу пришлось выполнять в кромешной тьме, и, естественно, дело продвигалось медленно и с неизбежным шумом. Обитатели окрестных домов подняли тревогу и быстро перебудили весь город. Пока аргосцы рьяно обсуждали происходящее, Пирр, дабы отразить любое нападение, уже разместил слонов и конницу боевыми порядками на торговой площади. Аргосцы укрылись в цитадели и послали гонцов к Антигону с призывом о помощи. Антигон немедленно разбудил свое войско и, подойдя с основными силами к городским стенам, отправил большой отряд на помощь горожанам. Поднятая по тревоге армия, естественно, пребывала в панике и смятении, чему способствовала и кромешная тьма. Хаос усугубила спартанская армия под командованием Арея, который до тех пор наблюдал за действиями Пирра, а сейчас бросился к воротам и атаковал войско ненавистного врага на городских улицах, торговой площади и повсюду, где только было возможно. Город превратился в арену жестокой ночной битвы.
Всеобщая сумятица, вызванная атакой спартанцев, привела лишь к тому, что все войска вскоре поняли: ни к чему хорошему этот ночной бой не приведет. Все смешалось. В темноте воины не могли отличить друзей от врагов и, не получая приказов от командиров, действовали на свой страх и риск. Блуждая по узким улочкам, они падали в сточные канавы, и все попытки офицеров собрать армию заканчивались неудачей. В конце концов, по обоюдному согласию, все отряды прекратили борьбу и, растерянные и подавленные, стали ждать рассвета.
Когда забрезжил рассвет, Пирр увидел усы-, панные вооруженными людьми стены цитадели и по многим другим признакам понял, что в городе засело мощное войско. Утренний свет потихоньку заливал торговую площадь, на которой находился Пирр, открывая взгляду скульптуры, ее украшавшие. Пирр с ужасом смотрел на бронзовую скульптуру, представлявшую бой волка с быком. Он вспомнил, как оракул когда-то предсказал ему, что если он увидит сражающегося с быком волка, то час его смерти близок. Разумеется, Пирр полагал, что если когда-нибудь и увидит подобную сцену, то это случится где-нибудь в лесных дебрях или в необитаемых горных ущельях. И теперь вид сражающихся бронзовых зверей пробудил в нем дурные предчувствия. Пирр испугался, что пришел его урочный час, и вознамерился как можно быстрее бежать от смертельной опасности, в которой оказался.
Однако побег был связан с большими трудностями. Армия еще многочисленна, ворота и улочки узки, аргосцы непременно атакуют врага с городских крыш и стен, что приведет к панике и беспорядку в его войске, так что все бросятся к воротам и выйти из города станет невозможно. Пирр послал гонца к своему сыну Гелену, который с основной армией стоял за городскими стенами, приказал ему подойти к городу, проломить стену, прилегающую к воротам, и тем самым обеспечить свободный выход из Аргоса. Сам Пирр оставался на торговой площади все то время, что, по его разумению, было необходимо Гелену на то, чтобы получить известие, достичь ворот и сделать пролом, а затем, теснимый врагами, донимавшими его с самого утра, повел свой отряд к воротам. В невообразимом беспорядке, в грохоте боя и криков ужаса Пирр со своими воинами продвигался к воротам, уверенный в том, что Гелен выполнил поставленную перед ним задачу и огромная брешь в стене позволит легко выйти из города. Однако на улочках, прилегавших к воротам, отступавшие воины Пирра столкнулись с огромным числом воинов, рвущихся навстречу. Видимо, Гелен неправильно понял отцовский приказ и решил, что должен привести подкрепление в город. Это столкновение усилило хаос. Пирр и его офицеры громко приказывали авангарду Гелена повернуть назад, но в жутком грохоте даже самые громкие крики были не слышны. А если кто и разобрал приказ, подчиниться было невозможно, поскольку сзади напирали все новые воины. В отряде Пирра вспыхнула паника, его воины пытались любой ценой вырваться из города. Люди, кони, слоны давили и затаптывали друг друга, воздух наполнился криками боли и ужаса. В этом страшном смешении людей, коней и слонов смерть собирала обильный урожай, но основной причиной была давка, а не сражение. Невозможно было даже замахнуться, чтобы нанести удар. Если все же кому-то удавалось поднять меч или копье, его тут же сжимали со всех сторон, и он становился совершенно беспомощным.
Больше всех неприятностей доставляли слоны. Самый большой из них упал, загородив ворота, и лежал на боку, не в силах подняться и жалобно трубя. Еще один слон благодаря своей преданности хозяину вошел в историю, увековечившую его имя — Никон. Его хозяин был ранен то ли копьем, то ли стрелой и свалился на землю. Чтобы спасти его, слон развернулся, разбрасывая толпу направо и налево, хоботом поднял тело хозяина, осторожно положил на бивни и стал расчищать себе дорогу, затаптывая всех, кто попадался на пути.
Все это время Пирр, державшийся в арьергарде и отражавший атаки преследователей, до некоторой степени был избавлен от самых страшных ужасов давки. Но неизбежно должен был наступить момент, когда над ним нависла непосредственная опасность. Тогда Пирр сорвал со шлема и отдал другу перо, которое отличало его от остальных офицеров и притягивало к нему внимание врагов. Сражение вокруг него продолжало бушевать, и в конце концов один из нападавших, простой воин, ранил Пирра, метнув копье с такой силой, что оно пронзило его панцирь и вонзилось в грудь. Рана была неопасной, но Пирр набросился на воина с такой яростью, что непременно убил бы его, если бы, по случайному совпадению, мать аргосца
