оракулу, оракулу Додоны, с вопросом, стоит ли ему затевать военный поход. Оракул дал следующий ответ: «Воды Ахерона станут причиной твоей смерти, а Пандосия — местом, где ты умрешь».
Александра этот ответ обрадовал, поскольку Ахерон протекал в Эпире, а Пандосия была одним из городов на его берегах. Из ответа оракула Александр сделал вывод, что спокойно умрет в своей собственной стране в отдаленном будущем, а задуманный им поход не таит никаких опасностей. Через некоторое время он отплыл из Эпира, высадился в Италии и, непоколебимо веря в то, что найдет свою смерть не в Италии, а в Эпире, с безрассудной храбростью бился во всех сражениях. Ему и в голову не приходило, что и в Италии, как в Эпире, найдутся Ахерон и Пандосия.
Некоторое время Александру сопутствовал успех. Он одерживал победы, завоевывал города и в конце концов покорил довольно обширный регион. Чтобы удержать завоеванные территории и добиться полного подчинения населявших их народов, он отправил в Эпир множество заложников. В те времена в таких случаях заложниками обычно становились дети.
В ходе войны однажды возникла необходимость разместить войско лагерем на трех холмах, расположенных близко друг от друга. Эти холмы разделялись низинами и маленькой рекой. Когда Александр разбивал лагерь, речушка совершенно не мешала сообщению между отдельными частями его армии, но затем хлынул ливень, речка вышла из берегов, и низины затопило. Враг не преминул воспользоваться этим и атаковал два из трех лагерей Александра. Александр никак не мог прийти им на помощь. Оба подвергнувшихся нападению лагеря были разгромлены, и войска Александра бросились бежать. Те, кто остались с Александром, испуганные случившимся, решили сдать врагам Александра, живого или мертвого, как те пожелают, при условии, что им позволят беспрепятственно вернуться на родину. Это план был одобрен врагами, но выполнить его не успели. Александр раскрыл заговор и во главе решительной и отчаянной кучки сторонников прорвался через враждебное окружение в ближайший лес. Через лес он направился к реке, намереваясь перейти ее по мосту, а затем разрушить мост, чтобы оторваться от преследователей. Так он надеялся добраться до какого-нибудь безопасного места. Однако, оказавшись на берегу, он обнаружил, что вздувшаяся от дождей река снесла мост. Александр направил своего коня в реку, надеясь перейти ее вброд. Бушующий поток грозил гибелью, но Александр упорно продвигался вперед. В конце концов один из его приближенных, видя, что повелитель вот-вот утонет, громко крикнул: «Проклятая река! Недаром ее называют Ахерон!» Слово «Ахерон» на местном наречии означало «река Горя».
Только тогда Александр понял, что река, которую он пытался преодолеть, носит то же название, что и река в Эпире, о которой, как он до тех пор полагал, предупреждал оракул. Александр оцепенел от ужаса, не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Его колебания оборвал отчаянный возглас спутника; предатели нагоняли! Александр бросился вперед. Ему удалось добраться до противоположного берега, но в последний момент его поразила стрела одного из преследователей. Он умер на месте. Его безжизненное тело свалилось с коня в бушующий поток и было выброшено на берег у расположенного ниже по течению вражеского лагеря. Тело погибшего Александра было осквернено. Воины разрубили его пополам; одну половину отправили в город как трофей, а другую оставили в лагере в качестве мишени для тренировки в метании дротиков и копий.
Через некоторое время в лагере появилась какая-то женщина и стала слезно умолять солдат отдать ей изуродованное тело. Она хотела отослать труп Александра в Эпир, заплатив им за свободу мужа и детей, отправленных туда заложниками. Солдаты согласились на ее просьбу. Части тела собрали, отправили в Эпир и вручили Олимпиаде, которая с почестями похоронила останки брата. Можно предположить, что та женщина получила желаемое — мужа и детей, отправленных в заложники, — хотя история об этом умалчивает.
Разумеется, бесславный конец этого военного похода подорвал силу и влиятельность ветви царского рода, к которой принадлежал Александр, линии Неоптолема. Вместо одного из братьев Александра на престол взошел Эакид, отец Пирра, представитель другой ветви царского рода. Не было бы удивительно, если бы Олимпиада противостояла воцарению соперника, но она не стала вмешиваться. Наоборот, она оказала Эакиду поддержку и сблизилась с ним. А он, со своей стороны, на все последующие годы стал одним из ее самых преданных друзей и сторонников.
Когда Олимпиада, как мы уже говорили в предыдущей главе, оказалась в осажденной Пидне и послала за Эакидом, он немедленно собрал армию и отправился к границе. Все горные проходы, ведущие из Эпира в Македонию, были заблокированы отрядами Кассандра, но Эакид решил прорваться с боями. Однако вскоре он заметил признаки недовольства в своей армии. Эти грозные признаки становились все явственнее и наконец переросли в открытый мятеж. Эакид собрал свое войско и предложил всем желающим идти с ним в Македонию, а остальных распустил по домам. Он сказал, что не желает никого принуждать к походу и берет с собой только добровольцев. Значительная часть армии покинула Эакида, но, вместо того чтобы разойтись по домам, воины подняли восстание. Был издан государственный указ, в котором говорилось, что покинувший царство Эакид лишился короны и теперь навсегда изгоняется из страны. Поскольку мятеж был направлен не только против Эакида лично, а против всей его семьи, новая власть, дабы окончательно покончить с данной ветвью царского рода, решила уничтожить многих друзей и родственников Эакида, а главное — его малолетнего сына и наследника. Некоторые члены семьи Эакида действительно были убиты, но придворным, отвечавшим за жизнь ребенка, удалось бежать, взяв его с собой.
Побег совершили два человека из ближайшего окружения Эакида — Андроклид и Ангел. Как только поднялась тревога, они поспешили увести ребенка и столько служанок, сколько требовалось для ухода за ним. Ребенок еще не был отлучен от материнской груди, и, хотя численность беглецов была невелика, они не могли быстро передвигаться. Когда Андроклид заметил, что посланный в погоню отряд приближается, он поручил дитя трем юным всадникам, приказав им как можно быстрее скакать к Мегарам — городу в Македонии, где рассчитывал найти убежище. Затем сам он с оставшимися людьми повернул навстречу преследователям. Отчасти уговорами, отчасти силой ему удалось остановить погоню, а затем, правда с немалыми трудностями, уйти. Пробираясь тайными тропами, Андроклид и Ангел догнали троих юношей с ребенком и решили, что опасность миновала. Вскоре после рассвета они приблизились к Мегарам. У города протекала река, слишком бурная для переправы. Беглецы все же попытались перейти ее вброд, но это не удалось. Из-за дождей уровень воды в реке был слишком высок. Темнело. На противоположном берегу показались какие-то люди, видимо горожане. Беглецы воспрянули духом, понадеявшись, что им помогут, и стали криками привлекать к себе внимание. Река была не очень широкой, однако, хотя Андроклид и Ангел кричали громко и отчаянно жестикулировали, высоко поднимая ребенка, их не понимали.
В конце концов кто-то из спасителей Пирра догадался записать просьбу о помощи на куске коры и перебросить послание через поток. Сорвав кусок коры с молодого дуба, росшего на берегу, они написали, что с ними Пирр, младенец, сын царя Эпира, что они спасают его жизнь и умоляют помочь им переправиться через реку. Этот кусок коры перебросили через поток. Позднее одни говорили, что послание привязали к копью, а затем самый сильный воин отряда метнул копье; другие — что кору привязали к камню. Так или иначе послание оказалось на противоположном берегу. Люди, которым оно предназначалось, прочли его и принялись спасать ребенка.
Принесли топоры и начали рубить деревья, чтобы сделать плот. После завершения работы, несмотря на темноту и бурное течение, беглецов вместе с ребенком благополучно переправили в город.
Отряд не собирался задерживаться в Мегарах. Было небезопасным оставаться в любой части Македонии, не представляя исхода войны между Полисперхоном и Кассандром и не зная, как любой из них отнесется к Пирру. Поэтому решили бежать дальше, в страну, лежавшую за Македонией.
К северу от Македонии, вдоль западного побережья Адриатики, протянулась Иллирия. У царя Иллирии Главкия и решили просить убежища. У беглецов были причины надеяться на то, что тот примет и защитит дитя, ибо он был женат на представительнице царской семьи Эпира. Его жена Бероя происходила из рода Эакида. Беглецов привели во дворец к Главкию и Берое. Рассказав об угрожавшей им опасности и побеге, спасители положили дитя к ногам царя. Главкий был немало смущен и не знал, что делать. Он долго молчал, и вдруг маленький Пирр, все это время лежавший у его ног, подполз к нему поближе, а затем, ухватившись за царское платье, начал карабкаться на колени царя, глядя в его глаза с надеждой и страхом. Царь был так тронут этой безмолвной мольбой, что, отбросив разумные доводы, взял ребенка на руки, а затем передал Берое, приказав воспитывать его вместе с ее собственными детьми.
Кассандр, узнав вскоре, где укрылся Пирр, попытался заставить Главкия выдать ребенка. Он предложил Главкию большой выкуп, но Главкий отказался. Может быть, Кассандр и пошел бы войной на
