— Да, я с самого начала так и хотел сделать. Надеюсь, ты примешь ее? Она нуждается в хорошем уходе. Я не могу рисковать, отдав ее кому-то, кто способен издеваться над ней в мое отсутствие.
При упоминании о его грядущем отъезде из Лондона выражение ее лица изменилось так же быстро, как меняется английская погода. Оно омрачилось. В глазах заплескалась безбрежная печаль.
— О, дорогая, не смотри так, — взмолился он.
— Не могу. Это несправедливо, — обронила она, отворачиваясь.
— Но почему?!
— Потому что ты решил гнаться за славой и золотом и даже не заботишься о том, что будет со мной!
— Ну конечно, мне не все равно!
Лили воздела руки к небу:
— Все это время ты презирал меня, считая охотницей за чужими деньгами, но, думаю, это чистое лицемерие, учитывая то обстоятельство, что, когда мы впервые встретились, ты подчеркнул, что возвращаешься в Индию за золотом и славой. И не стоит читать мне проповедей о погоне за деньгами, когда сам делаешь то же самое.
— Полагаю… я так и говорил. — Он настороженно уставился на нее. — Но мое положение очень отличается от твоего.
— Как же именно?
Он долго смотрел на нее, гадая, насколько может быть откровенным. Наконец со вздохом покачал головой.
— Когда я был мальчишкой, мать постоянно подталкивала меня все к новым высотам, требовала, чтобы я старался больше, трудился усерднее, достиг большего. Твердила, что худшей участью для человека в моей ситуации может быть только заурядность.
— В твоей ситуации?
— Я младший сын. Даже смерть предпочтительнее обычной серенькой жизни. Мать внушала мне героические идеалы. Она очень ясно дала понять, что если я не сделаю чего-то выдающегося, не удивлю мир, то кану в неизвестность и никто никогда не полюбит меня. Поэтому, рискуя жизнью ради «индийского сокровища», я всего лишь пытался быть достойным своей цели. Той, которой действительно добиваюсь.
— И что это? — прошептала она.
Их взгляды скрестились.
— Любовь.
— О Дерек! — воскликнула Лили, бросившись ему на шею.
Дерек прекрасно понимал, что Ланди ждет ее появления, да и остальные начнут гадать, куда они подевались. Нет, сейчас не место и не время, и он не ее мужчина.
Пока что дела обстояли именно так.
Чувствуя, что теряет самообладание, Дерек отстранил ее, положив конец поцелую.
— Что-то не так? — прошептала Лили, недоуменно глядя на него.
— Мы должны остановиться, — хрипло ответил он.
Какое героическое усилие! Какое благородство!
— Тебе пора.
— Вот как…
Он увидел, как она смутилась.
— Я вовсе не хочу торопить тебя. Но не хватало только, чтобы нас застал здесь один из лакеев Ланди.
— Ты, разумеется, прав. Но как же ты? — застенчиво спросила она. — Твои… э… нужды? Уверен, что некая часть твоего тела не пострадает?
— Нет. Если только ты не собираешься меня лягнуть, — заверил он, вскинув брови.
— Нет! Конечно, нет… — пробормотала она, покраснев как рак.
— Увечье… некоей части моей анатомии? Откуда ты взяла этот вздор?
Лили опустила глаза, скрывая девический стыд за длинными ресницами.
— Просто… где-то услышала.
— Нет, Лили, — улыбнулся он, найдя ее огорчение очаровательным. — Неудовлетворенность — часть жизни для нас, похотливых мужчин. И тебе ни к чему делать мне одолжения подобного рода.
Она ответила странным беспокойным взглядом и встала. Подошла к висевшему на стене зеркалу, одернула платье и пригладила волосы.
— На твоем месте я бы здесь не задерживалась. Эдвард следит за тобой, — сообщила она.
— И кроме того, Фанни Коутс, наверное, истосковалась в одиночестве, — резко ответил он. Но как только Лили с огорченным видом повернулась, Дерек пожалел о своей ревнивой реплике.
Лили нахмурилась, очевидно, пытаясь справиться с обидой и ревностью. Ничего не сказав, она нетерпеливо тряхнула головой и направилась к двери.
Все еще изнемогая от желания, Дерек проводил ее взглядом.
— Что ты скажешь Эдварду?
— Не знаю. Что-нибудь придумаю. — Она сжала дверную ручку и, поколебавшись, выдавила: — Полагаю, можно сказать, что ты был… с женщиной.
— Что же, это даже не ложь, — цинично усмехнулся он.
Непонятно, почему он не мог изгнать из голоса сварливые нотки, но ему было очень стыдно за себя. Конечно, он едва не терял рассудок от похоти. Но это не оправдание.
Дерек немного поежился под ее пронизывающим взглядом.
— Я ухожу. И снова прощай.
— Прощай. Конечно, теперь, когда ты получила все, за чем пришла, можно спокойно уйти.
— Дерек! — Она снова остановилась. — Что с тобой?
— Ничего. Совсем ничего.
«Только то, что я люблю тебя».
Озарение снизошло на него. И явилось потрясением.
Она смотрела на него с другого конца комнаты. Выражение ее лица потихоньку смягчалось. Кажется, она что-то поняла: его смущение, досаду, злость на себя. Его обожание.
— Дерек!
Он молча смотрел на нее.
— Насчет моих сережек, — мягко сообщила она. — Конечно, они пошли бы к моему платью. Просто их у меня больше нет.
— Почему? — вырвалось у Дерека.
Уголки ее губ приподнялись.
— Я отдала их кучеру, которого ты выпорол кнутом, чтобы он отказался от обвинений, а тебя не посадили в тюрьму.
— Что?! — ахнул Дерек, подавшись вперед, но Лили послала ему воздушный поцелуй, выскользнула за дверь и тихо прикрыла ее за собой.
Он остался сидеть, не в силах подняться. Он не знал, что и думать.
— Господи милостивый, — пробормотал он себе под нос, обуреваемый странной смесью ярости, похоти и восторга, которую могла пробудить в нем только она.
Ей не стоило этого делать.
Но ему хотелось громко смеяться, как только он услышал ее исповедь.
Его сердце подпрыгнуло до небес. В головокружительные высоты!
— Что же, — прошептал он в пустоту, — я должен немедленно вернуть ей серьги.
Он вскочил, привел себя в порядок и вернулся в сад с видом человека, владеющего самой замечательной тайной в мире.
— Уф! — выдохнул кучер Джонс, когда Дерек влепил его в стену кабачка, где отыскал только к вечеру. Очевидно, тот праздновал свою удачу.
Констебли сообщили Дереку имя человека, требовавшего его ареста. Как человек военный, он легко
