Сначала об упадке. Раскопки более поздних слоев Мохенджо-Даро повсеместно показывают ухудшение как уровня культуры, так и уровня жизни в целом. Стены и полы зданий становились более ветхими, старые здания разделялись внутренними перегородками, и даже внутренние дворики, игравшие в жилище основную роль, разделялись, причем весьма неаккуратно. Крохотные домишки вырастали на развалинах пришедших в негодность общественных зданий и выходили на улицы, чего раньше не наблюдалось. То, что это продолжалось довольно долго, видно на следующем примере. Уровень основных зданий, примыкающих к северной части центрального хранилища со стороны цитадели на 6 метров, ниже сегодняшнего уровня равнины и на 3,6 метра ниже минимального уровня воды в самые засушливые периоды. Продвигаясь к этому уровню во время раскопок 1950 г., я последовательно прокапывал целый ряд строений, расположенных выше уровня цитадели и кирпичного фундамента примыкавшего к ней хранилища. Здания, расположенные в нижних слоях, были довольно хорошего качества, а по мере удаления от хранилища и цитадели, то есть в более поздних слоях, здания, причем как изнутри, так и извне, становились все более ветхими. Здания, обнаруженные на самой вершине холма на слое обломков и развалин, находятся на расстоянии минимум 12 метров от обнаруженного основания холма. В пересчете на время это означает несколько веков.
Какой бы точки зрения ни придерживаться относительно трактовки этого процесса, следует учитывать два следующих важных момента. Первый состоит в том, что в силу ежегодных разливов Инда уровень суши, охватываемый разливами, постоянно поднимается, а соответственно и поднимается уровень воды. Сегодня район Мохенджо-Даро может существовать лишь благодаря регулярному выделению средств на создание защитных сооружений и плотин. Соответственно уже во времена строительства города на затапливаемой рекой равнине значительные средства вкладывались в возведение защитных сооружений. Однако и они время от времени разрушались полноводной рекой, к тому же ситуация усугублялась тем, что помимо ежегодных разливов происходили разливы и наводнения, вызванные движениями земной коры, которые изменили нормальное направление течения в низовьях реки Синд[105]. Поэтому дома приходилось строить на безопасных возвышенностях, а не поверх слоя, нанесенного разливом, или же на платформах из глины и кирпича (такого же подхода придерживались при строительстве Лотхала, расположенного на прибрежной равнине полуострова Катхиявар). Люди, которым постоянно приходилось бороться с враждебной стихией, постепенно изматывались и в конце концов просто устали, что часто происходит с человеческими сообществами, находящимися под постоянным воздействием стресса. В совокупности эти причины и привели к быстрому упадку города.
Другой момент заключался в следующем. На строительство в Мохенджо-Даро ушли миллионы хорошо обожженных кирпичей. Миллионы тонн дерева были использованы для их обжига. Следствием этого стало обезлесивание близлежащих территорий, несмотря на возможности доставки древесины из районов верхнего течения Инда. Высаживание сельскохозяйственных культур являлось лишь частичной компенсацией ущерба; в результате это привело к уменьшению испарения влаги и сокращению количества осадков. А если на это накладывались ослабление энергии и дисциплины и ненадлежащий уход за ирригационно-защитными сооружениями, то общий упадок мог быть очень существенным. Пустыня подступала все ближе. Мохенджо-Даро, попросту говоря, в силу ли лености или излишнего рвения, разрушал ту среду, в которой жил. Город начал умирать задолго до того, как последовал завершающий удар.
Этот завершающий удар описывался довольно часто, и ввиду того, что он представлял собой весьма эффектное зрелище, его значение было переоценено. Это несомненный факт. В самой верхней части города были найдены скелеты мужчин, женщин и детей со следами колотых и резаных ран от топоров и мечей. Скелеты были обнаружены в скорченном положении, в каком они оказались после падения. Захватчики бросили тела – город после захвата был им больше не нужен. Это момент смерти Мохенджо- Даро.
Что же это означает с исторической точки зрения? Я однажды рискнул сделать предположение, которое, возможно, верное. По общему мнению, и это, по-моему, правильно, по своему характеру индская цивилизация является неарийской. По имеющимся сведениям, она существовала в первой половине 2-го тысячелетия до н. э., а как многими признается, проникновение ариев относится к середине того же тысячелетия, что и отражено в «Ригведе». В тексте говорится об осаде ариями обнесенных стенами крепостей, населенных местными жителями. В то время всего несколько городов имели укрепления, крупнейшими из которых были Хараппа, Мохенджо-Даро. Есть искушение связать эти два обстоятельства и считать разрушителями Мохенджо-Даро, этих героических кочевников-варваров, чуждых городской жизни. Возможно, что упоминаемое в «Ригведе» название Хариюпия в связи с описываемым сражением соответствует Хараппе. Но все это только предположения: красочные, возможно важные, но не доказанные. Не следует забывать, что на сегодняшний день Мохенджо-Даро является единственным местом, где были обнаружены свидетельства грандиозной резни после захвата города[106] .
Что пришло на смену индской цивилизации? На основании исторических источников, собранных в Северной Индии, считается, что время жизни Будды датируется 500 г. до н. э. Если считать, что в центральных районах долины Инда цивилизация завершала свое существование в течение примерно ста лет и этот процесс закончился к 1600 г. до н. э., то получается, что у нас отсутствуют какие бы то ни было исторические источники, говорящие о том, что происходило в течение тысячи лет после этого, исключая романтические описания этого времени в древнеиндийских эпосах. К счастью, индийские археологи за последнее время пролили свет на это темное время своими исследованиями как на севере, так и на западе Индостана.
Следует подчеркнуть, что в северных районах были найдены образцы керамики, характерной для бронзового и железного веков, именуемой «серой расписной керамикой» – СРК. Эта очень важная для нашего исследования керамика датируется 1000 – 500 гг. до н. э. Более подробно об этом виде керамики говорилось в главе 2. Образцы СРК были обнаружены в ряде центров индской цивилизации, и в каждом случае между слоем с образцами хараппской культуры и расположенным над ним слоем с образцами СРК существовал определенный интервал. Таким образом относительно северных районов осталось прояснить период с 1600-го по 1000 г. до н. э.; работа в этом направлении активно ведется, и до появления результатов исследований какие-либо подробные обсуждения этой темы были бы преждевременны.
Вкратце ситуация выглядит следующим образом. В ряде местонахождений индской цивилизации были обнаружены предметы более поздних культур. В Хараппе обнаружены остатки домов, построенных на скорую руку из ранее использованного кирпича, расположенные в более позднем слое в сравнении с основными строениями этого центра индской цивилизации. Также обнаружены захоронения, причем вместе с останками людей были найдены образцы керамики хорошего качества, но явно не местного происхождения. Это захоронение, принадлежащее явно пришельцам, называется «могильник X». Культура, характерная для этого могильника, была также обнаружена только в двух местах[107], и о ней известно очень мало, помимо того что она отделена от культуры индской цивилизации определенным временным интервалом. В Чанху-Даро, расположенном в 130 километрах от Мохенджо-Даро, была обнаружена культура, следовавшая за последней фазой хараппской культуры и появившаяся, когда последняя находилась уже в состоянии явного упадка; эта культура, привнесенная сюда поселенцами, была более низкого уровня, чем позднехараппская, и носила название «Джхукар» по имени другого места ее распространения, находившегося в Синде. Носители джхукарской культуры изготовляли более грубую и простую керамику по сравнению с хараппской, а также использовали круглые печати, которые по типу и по оттиску напоминали печати, распространенные в Северном Иране и на Кавказе. Джхукарская культура появилась около века спустя после хараппской, но говорить о преемственности нет оснований. Через некоторое время новые поселенцы принесли с собой культуру, называемую «джхангарской»[108], пришедшую на смену джхукарской. Когда именно произошла эта смена, сказать трудно, но совершенно очевидно падение уровня культуры в регионе в послехараппский период и то, что эта более низкая культура была связана с Ираном и Кавказом. Это предположение, очевидно, верно и для второй половины 2-го тысячелетия до н. э., что подтверждают обнаруженные могильники в Могхул-Гхундае в долине Жоб в Северном Белуджистане, внутри которых обнаружены чаша на тройной ножке, конская сбруя с колокольчиками, кольца и браслеты, напоминающие аналогичные предметы из «могильника Б» в Сиалке в Центральном Иране, датируемого примерно 1000 г. до
