кажется, что они в действительности относились к сарматам. В этой связи значительный интерес представляет случайная находка, сделанная группой сельскохозяйственных рабочих в 1928 г., которые в 8 милях от Тифлиса, в местечке Земо-Авчала, обнаружили могилу женщины-воительницы. Эта женщина была похоронена в скрюченном положении, а ее оружие лежало рядом с ней. Ни одной скифской могилы, сопоставимой с этой, еще не было найдено в России, и Никорадзе, который опубликовал данные по этому захоронению, почти наверняка прав, датируя его III в. до н. э. Хотя он и не отнес его ни к какому конкретному племени, более чем вероятно, что в этой необычной могиле лежит сарматка-амазонка. Вполне возможно, что она погибла, сражаясь со скифами.
К 346 г. до н. э. агрессивные устремления сарматов привели их на правый берег Дона, и, возможно, именно желание обрести более безопасные земли вынудило скифского царя Аэрта повести своих людей через Дунай и аннексировать территорию Добруджи, которую классические авторы стали называть «Малой Скифией». К 339 г. до н. э. скифы продвинулись до рубежа, находившегося немного западнее современного Балчика, тем самым навлекая на себя гнев Филиппа II Македонского. Опасаясь их дальнейшего просачивания в глубь его владений, Филипп дал им бой в местечке недалеко от Дуная. Ему удалось убить Аэрта, которому в тот момент было более девяноста лет. Скифам пришлось согласиться на мирные условия, но они, вероятно, не полностью придерживались их, так как через три года Александр Македонский в свою очередь почувствовал необходимость послать против них карательную экспедицию. Сам он отправился к главному театру военных действий в Азии, а своего наместника во Фракии Цепириона послал разобраться со скифами, но этот неудачник оказался неподходящим для выполнения задачи. Его войска были разбиты наголову, сам он был убит в бою, а скифы, прежде чем вернуться на свои земли на юге России, установили на Балканах аванпосты, платившие им дань. Они бы предпочли остаться и продолжить борьбу с македонцами и даже обратились к Ольвии за помощью, но получили отказ. Осознавая свою слабость, они решили, что хватит уже воевать.
Тем не менее вскоре скифы вновь собрались под боевые знамена. Их царь Скилур приблизительно в ПО г. до н. э. основал свою столицу в Неаполе Скифском и стал чеканить монету в Ольвии. Несмотря на серьезную угрозу, которую представляли в то время сарматы, он не мог удержаться и напал на Херсонес, хотя это была столица Понтийского царства Митридата Евпатора. Митридату, которому было суждено оставаться владыкой всей Малой Азии до 95 г. до н. э., не составило труда отразить нападение скифов, но прежде чем были достигнуты какие-либо окончательные результаты в боевых действиях, он обнаружил, что уже слишком глубоко увяз в своем соперничестве с Римом, и стал искать со скифами союза. Чтобы умилостивить Скилура, он отослал ему двух своих дочерей в жены, но еще до того, как несчастные девушки достигли пункта своего назначения, они были захвачены римлянами. А помощь, которую оказывали впоследствии скифы Митридату, была непостоянной и незначительной. На самом деле они и не могли в тот момент сделать больше, так как сарматы, как и сами скифы семью веками ранее, беспрестанно продвигались на запад через евразийскую степь. Так же как и до них скифам, сарматским воинам суждено было достичь полного успеха в своем предприятии по причине их нового вооружения. Потому что если скифы совершали свои завоевания благодаря тем преимуществам, которые им давало умение ездить верхом, то сарматам это удалось благодаря изобретенным ими металлическим стременам, что, в свою очередь, способствовало появлению в их армии подразделений тяжелой кавалерии. Скифам нанесла поражение более современная армия. Их остатки влачили жалкое существование до II в. н. э., когда большая их часть была сметена следующей волной, принесшей готов – народ, который двинулся через Южную Европу. Другие группы скифов, без сомнения, так хорошо ассимилировались с местным населением, что оставили после себя всего лишь небольшие следы, представляющие собой странную смесь неистовства и величия, которые были характерны для их жизни.
В пору своего процветания скифы большую часть своих богатств получали благодаря торговле, прежде всего с Грецией, так как в те давние времена Эллада была уже не в состоянии прокормить население своей материковой территории, не ввозя товары первой необходимости издалека. Скифия была одной из греческих житниц, и зерно, выращенное на юге России оседлыми жителями, отправлялось владыками кочевников греческим колонистам Понтийского царства, которые в свою очередь выступали в роли посредников в перепродаже его в Грецию. С другой стороны, скифы, жившие на Кубани, торговали напрямую с владельцами судов, приходивших в их порты из Ионии. Помимо этого, скифы доставляли понтийским грекам ценные грузы с солью, осетрами и тунцом, а также мед, мясо и молоко, кожи и меха и, что немаловажно, рабов. Последние, хоть греки и называли их скифами, были скорее поверженными врагами или местными земледельцами, нежели свободными кочевниками. В обмен на эти товары скифы получали греческие ювелирные изделия, изделия из металла и посуду высшего качества.
Похоже, что в Европе каждая из основных групп скифов имела свой период расцвета. Кубанская группа одна из первых получила возможность потакать своей любви к роскоши и богатству в полной мере. Ее захоронения, самые лучшие из которых датируются началом VII – концом VI в. до н. э., содержат великолепные предметы из золота – многие из них являются образцами высочайшего мастерства, – а число коней, убитых в ознаменование смерти одного вождя, в этом регионе часто доходило до сотен голов. Хотя скифы этого региона жили по патриархальным законам, избирая себе вождя, как, без сомнения, было принято в Пазырыке, многие могилы настолько богаты, что, вполне вероятно, значительное число более состоятельных семей было почти так же богато, как и их вожди.
Политическая структура южной группы была несколько иной. Там скифы считали себя потомками родоначальника Таргитая, сына Бога Небес, и полуженщины-полузмеи, дочери реки Днепр. По преданию скифов, которое записал Геродот, золотой плуг, ярмо, боевой топор и чаша – символы власти над земледельцами и воинами – упали с неба. Сыновья Таргитая хотели поднять эти предметы, но как только двое старших братьев приблизились к ним, возгорелось пламя и заставило их отступить. Когда же вышел вперед самый младший брат, пламя улеглось. Тогда он взял эти символы власти и стал царем над племенем фалатов и народом скол о-тов. Этот человек по имени Колакс позднее разделил свое царство между своими троими сыновьями, и обычай делить боевые силы царства на три части сохранялся в течение веков, точно так же как и центром царства продолжал оставаться регион, простирающийся от нижнего течения Днепра до реки Токомак, притока реки Молочной.
Эта легенда, конечно, не более чем вариант иранского сказания об ореоле величия, который может снизойти только на праведного царя. Скифы также верили, что Таргитай жил за тысячу лет до 513 г. до н. э., то есть за много веков до того, как сами скифы достигли Днепра. Из-за этой легенды они располагали королевские могилы в пределах территории, которую связывали с Таргитаем, и продолжали молчаливо признавать право своих руководителей на власть, передаваемую по наследству, так как у них правитель был скорее царем, нежели вождем. Естественно, это привело к росту аристократии в этом регионе, а также вследствие этого выросло личное благосостояние царской семьи и семей знати. Об этом благосостоянии можно судить по захоронениям этого региона, так как царские могилы являются самыми богатыми из всех скифских захоронений. Они хранят в себе больше золотых и других драгоценных предметов, чем было найдено где-либо еще в евразийской степи.
Царские скифы были относительно немногочисленны, но они были такими умелыми правителями и такими бесстрашными воинами, что им не составляло труда управлять большой территорией и с легкостью контролировать население, состоявшее из их собственных земледельцев и из местных землепашцев, прочно пустивших корни в этих краях, которые значительно превосходили их числом. Несмотря на численное меньшинство, к VI в. до н. э., а возможно, и на сотню лет раньше, царские скифы уже прочно обосновались на этой территории, ограниченной Доном и Днепром, и практически держали под своим контролем степные просторы до Буга и плодородные земли в районе Полтавы. На этих землях они правили как деспоты. Человек, которому его владыка объявлял смертный приговор, умирал вместе со всеми своими родственниками мужского пола, так как существовал закон, по которому не должен был оставаться в живых ни один человек, который мог бы положить начало кровной мести. Более того, если царь вызывал неудовольствие своих телохранителей, они так же без колебаний казнили его. Так, царь Скил, будучи мужем гречанки, заплатил жизнью за свои проэллинские настроения, так как восхищение греческой культурой привело его к участию в празднествах в честь бога Диониса, которые устраивались в одном из понтийских городов этого региона. Его войско было сильно рассержено его действиями, которые оно посчитали изменой. Они ворвались в город и убили незадачливого царя, когда тот вышел из храма.
И все же большая часть скифской знати тяготела к греческой культуре. Ее восхищали произведения
