— Сунь! Послушайте меня, или вы будете следующим!
Он остановился на верхней площадке лестницы, повернулся и холодно взглянул на меня.
— Следующим? Что значит — следующим?
— Все мертвы, — выдохнул я. — Все участники того собрания либо мертвы, либо вот-вот умрут. Бодкин, Баба, Маллиган, Уэлпы. Еще двое взлетят на воздух вместе со зданием ООН.
— О чем это вы?
— Вы сами поставили часовой механизм, не подпустив к нему Эли Злотта. Когда во вторник Армстронг нажмет кнопку, у него не будет никаких пяти минут в запасе, и вы это знаете.
Он отмахнулся.
— Армстронг и Лаботски — любители, они одноразового пользования.
— Вы тоже, — ответил я. — Вы будете следующим.
— Я профессионал, — упрямо сказал Сунь. Кажется, я задел его гордость. — Кроме того, у Эйка нет причин убивать меня.
— Есть, и целых две. Вы знаете его в лицо. А ваш труп нужен ему как доказательство происков красного Китая.
На лице его промелькнуло странное выражение.
— Что еще за происки? — спросил Сунь.
— Надо полагать, он не рассказывал вам сказку про красный Китай. И не говорил, почему решил выкрасть Марцеллуса Тен Эйка.
— Ради выкупа, вот зачем, — ответил Сунь, но в голосе его прозвучали непонятные нотки, а глаза вспыхнули таким же непонятным огнем. — Ну, хватит, — сказал он и велел своим подручным: — Ведите их!
И отвернулся.
— Подождите, Сунь! Это Тайрон Тен Эйк!
Сунь снова остановился, оглянулся и хмуро уставился на меня, будто видел впервые в жизни.
— Нелепость, — ответил он, но голос его звучал так, словно на самом деле Сунь хотел сказать: «Это любопытно».
Должно быть, он и сам понимал, что Леон Эйк — вымышленное имя, но ему было на это наплевать. Сунь довольствовался тем, что Эйк и Юстэли сколотили организацию, которая должна была делать то, что хотел делать он сам, только в более широких масштабах и более профессионально (и доказательством тому — его готовность закрыть глаза на присутствие в организации сталиниста Мейерберга).
Но сейчас все изменилось, произошло слишком много событий. Мертвая девушка ожила, а гений конспиративной работы (разумеется, я имею в виду себя) вдруг превратился во врага (хотя Сунь еще и сам толком не успел понять, почему гнался за мной). И его беззаветная преданность делу дала трещину.
А знал ли он, кто такая Анджела? Существовала вероятность, что нет, поэтому я спросил:
— Вы узнаете эту девушку?
Мой вопрос запал ему в голову. Сунь раздраженно ответил: «Что?», а потом взглянул на Анджелу, отвернулся и сказал:
— Нет.
— Посмотрите еще раз, — предложил я. — Вы уже видели ее в моем обществе.
— Видел? — Сунь пригляделся, и я заметил, что до него дошло. — Собрание! — вскричал он.
— Это Анджела Тен Эйк.
Сунь вытаращился на нас.
— Но вы же ее убили.
— Спросите ее, кто такой Леон Эйк, — посоветовал я.
Анджела не стала дожидаться расспросов.
— Это мой брат Тайрон, — сказала она.
Сунь затряс головой, будто на него напал рой мошкары.
— Эйк узнал ее на собрании, — напомнил я.
— Они встречались в прошлом, — ответил Сунь, очевидно, повторяя слова Тен Эйка. — Он знал, что она служит в ЦРУ.
— Вы шутите? Она — дочь Марцеллуса Тен Эйка.
— Тем хуже для нее, — сказал Сунь, но в голосе его не было ноток убежденности.
— Почему он хотел, чтобы вы одурманили Марцеллуса Тен Эйка до того, как сам он войдет в дом? — спросил я и сам же ответил: — Да потому, что старик, взглянув на него, тотчас заорал бы: «Тайрон!»
— Он мой брат, — повторила Анджела.
— Если я буду мертв, а Лаботски с Армстронгом угробят сами себя во вторник, вы останетесь единственным здравствующим участником того собрания. Кроме вас и ваших людей, никто не видел лица Леона Эйка. Значит, у него есть две причины, чтобы убить вас: собственная безопасность и фабрикация улик про…
— Довольно об этом!
— Я только…
— Молчать!
Сунь принялся озираться по сторонам с видом человека, которому надо разом принять множество решений. И тут я обо всем догадался.
Всякий раз, когда я норовил завести речь о красном Китае, Сунь затыкал мне рот. Но если я говорил на другие темы, он весьма охотно слушал меня. Однако предводителя Корпуса освободителей Евразии, по логике вещей, больше всего должны были интересовать именно козни против красного Китая.
Сунь оказался агентом-двойником! Как будто нам и без того не хватало путаницы!
Сунь просто не мог не быть двойным агентом. В таком случае все потеряло бы смысл. Сказка про выкуп, вероятно, вполне устраивала мелкую сошку, но Сунь слишком много знал о том, кто и за что платит денежки. Он не мог не знать, зачем мы здесь. Во всяком случае, ему наверняка известна непосредственная причина.
Чтобы проверить свою теорию, я вполголоса спросил:
— Сколько у вас хозяев, Сунь?
— О чем это вы?
— Я не собираюсь ломать вам игру, — сказал я. — Помните: Тайрон Тен Эйк думал, что его сестра мертва. Ему только и надо было, что повесить на вас убийство старика. Тогда он преспокойно получал наследство. Но только в том случае, если никто не смог бы доказать, что все это время он был в Штатах.
— Я должен обсудить это с ним, — сказал Сунь. Потом нахмурился и добавил: — Не уверен, что понимал вас прежде.
— Понимали, — ответил я, — А я раскусил вас.
Он только улыбнулся.
— Вот уж не знаю, — проговорил Сунь и повернулся к своим бойцам. — Давайте запрем этих двоих в надежном месте, а потом пойдем и потолкуем с мистером… Эйком.
— Всем вашим отрядом, — посоветовал я.
— Всем нашим отрядом, — согласился он.
29
Они заперли нас в тесной пустой комнатенке на втором этаже и отправились обсуждать создавшееся положение с Тайроном Тен Эйком.
Комнатка была что надо. Две люминесцентные лампы, встроенные в потолок, давали мягкий ровный свет, который, правда, по сути дела, ничего не освещал. Стены были обиты дорогой темно-зеленой материей, потолок покрывала тусклая бежевая краска, а на полу лежал темный лакированный паркет. Но здесь не было ни мебели, ни стенных шкафов, да и вообще непонятно, в чем заключалась причина
