Торжка, а там и до нас. Потом уже, в двадцатом году Геннадий Алексеевич до родной Вятки добрался и даже знакомых и студентов своих нашёл. К нам в общину четыре семьи привёз. Подвиг по тем временам героический - тысячу километров туда и столько же обратно по растерзанной, охваченной хаосом стране. Хотя Следопыты ему тогда помогли, экспедицию организовали. Отец рассказал, что очень им тогда надо было контакты на северо-востоке наладить.
Именно тогда наши вожди с 'ярославскими' и вологодскими начальниками договорились. Они нам всякие промтовары везти начали, а мы им добычу. В Город тогда мало кто ходил, тем более из тех мест. Полоса, по которой основной удар пришелся, перечеркнула страну от Смоленска до Нижнего. А в землях, что южнее Москвы лежат, такая катавасия первые года три после наступления Тьмы была, что только держись! Люди в тёплые края подались, и некоторые по дороге облик человеческий потеряли, непотребства всяческие творили. Хуже зверей диких. И многие тогда рассудком повредились, одномоментно потеряв всех родных и близких, работу, смысл жизни. Мать мне рассказывала, что в пятнадцатом или шестнадцатом, она точно не помнила, году забрёл в нашу деревню мужик какой-то. Седой весь, одет в лохмотья невообразимые, голова трясётся, руки дрожат. Меня на улице увидал, мы с ребятами как раз играли после занятий. Бросился ко мне, приговаривая: 'Максимка, Максимка! Сыночек нашёлся! Сыночек!' В охапку схватил и в лес убежать попытался. Мама, когда про это рассказывала, плакала. Мужики наши его, конечно, поймали, меня отобрали. А человека этого на дальнем хуторе поселили, от соблазна в виде меня подальше. И такие страдальцы ведь сотнями в те годы по стране мыкались. Этот-то потом в чувство пришёл. В заботливых руках Геннадия Алексеевича. Тот четыре года горемыку этого выхаживал, 'дранку гвоздями к крыше приколачивал'. Это наш мозгоправ сам так говорил. И жил теперь бывший московский банкир, так не вовремя в своё время порыбачить на Валдай уехавший, простым крестьянином.
***
'Ну, вот, теперь можно и повоевать!' - я вставил в 'калаш' снаряжённый магазин и передёрнул затвор. Хотя вначале лучше, конечно, определиться на местности. Во времена былые, подобное убежище наверняка оборудовали бы перископами, а то и камерами наблюдения, но где их взять теперь? Так что наружу пришлось смотреть сейчас через щели, аккуратно прорезанные в стенках убежища. Фонарик я, само собой разумеется, выключил.
Ни с правой, ни с левой стороны от машины никого не было, а вот в щель в заднем бампере я разглядел силуэт в непривычном 'камке'. Человек присел на одно колено у исковерканного и изоржавленного остова вазовской 'девятки' метрах в пятнадцати от моего укрытия. Молодой мужчина лет двадцати пяти - двадцати семи, с правильными чертами европейского лица, блондин, рост из-за позы определить сложно, но по первым прикидкам - не ниже ста семидесяти пяти сантиметров. Камуфляж я такой видел, но не мог вспомнить, где и когда. Блёклые зелёные и коричневые пятна на куртке нерусского кроя. Разгрузка непривычного образца, 'калашников' в руках, из подсумка за левым плечом торчит антенна рации- малогабаритки. Человек склонил голову немного набок, очевидно слушая распоряжения, которые ему сейчас давали по этой самой рации. Очень характерный, кстати, жест. Мало кто не изгибается в ту сторону, где у него наушник. Похоже, всё не так уж для меня и радужно. Наш разговор с Гедеваном вполне могли перехватить, что плохо. А вот расшифровать… У нас для связи между своими рации со скремблером, так что это вряд ли, но вот запеленговать и понять, что что-то тут не чисто, они могли.
Тут незнакомец повернулся и я увидел, что то, что я принял поначалу за 'калаш' на самом деле не он, а 'Галил'! Всё сразу стало на свои места, и я вспомнил, где и когда видел такой камуфляж. Шмотки армии бывшей независимой Эстонии носили наёмники-кайтселитчики, что вот уже много лет прут и прут на Новгородчину и доставляют много проблем вологодским дружинникам.
'Интересное кино! Это по какому такому поводу чухна так далеко на юг забралась?' - жители Скандинаво-Балтийской конфедерации, в разговоре называющие себя 'гражданами Великой Балтии' и наследниками викингов, действительно были в наших краях гостями редкими. И, положа руку на сердце, не сильно желанными. Во время БП Швеция и Финляндия практически не пострадали, как и прибалты. И две первые страны, поводив жалом и прикинув расклады, резонно рассудили, что на выжженных атомным огнём полях Центральной Европы делать нечего, начали нешуточную экспансию на юго-восток. Где к немалому удивлению столкнулись с упорным сопротивлением 'эттих тикких русских'. Новгородцы с псковичами жестко воспротивились 'интеграции в европейское сообщество', использовав при этом все доступные средства, включая запасы бывшего ЛенВО. Костяком армии Новгородской республики стали ребята из Псковской десантной дивизии. А уж они-то с какого конца за автомат браться знали неплохо. Благо, как рассказывал один из офицеров, все годы до БП дивизия с Кавказа не вылезала, и даже с грузинами повоевать успела. Про них кино сняли, 'Грозовые ворота' называется. (Хотя вы можете и не знать, не все ведь такие киноманы, как мой названый брат.) И пришлось 'кордым и несависиммым' убраться восвояси, да ещё и территорию свою потеряли. Граница, она же линия фронта, теперь проходит через Кунду - Тарту - Валгу. Знаю я эти подробности потому, что самому там повоевать пришлось, да и позже с караванами хаживал, и с местной 'контрой' отношения устанавливал, а там дядьки матерые, что ещё в Особом отделе при старом мире служить начали. Министр Общественного контроля до БП уже майором был. Помню, он всё от нашего социального устройства сильно обалдевал, но после встречи на высшем уровне в Боровичах, новгородцы успокоились, посчитав, что 'в каждой избушке свои погремушки', а союзники мы вполне вменяемые.
А скандобалты, или по нашему 'шкандыбалы', перенацелились на север. Даже идею пропагандистскую попробовали пихнуть: 'Братство финно-угров'. Но коми, пермяки и мордва на эти приколы не повелись, предпочтя образовать свое государство, очень плотно сотрудничающее с новгородцами и вологодцами.
Вспоминая все эти расклады, я не забыл и о делах текущих - вставил разъём местной антенны в гнездо своей рации и запустил сканирование. Я не такой уж и спец в радиоделе, но тут задача банальна, техника почти всё делает за тебя.
'Так, вот переговоры двух наших патрулей, что отреагировали на моё сообщение…' - я немедленно нажал тангенту:
- Заноза, Бурому и Трансильванцу! Как слышите? Приём!
- Бурый тут, - немедленно откликнулся командир одной группы.
- Трансильванец приветствует тебя, - вторил ему другой.
- Ребята, без подмоги не суйтесь, у пришлых 'крупняки', ПТУРС и народу до хрена! Если сможете, возьмите 'языка'. Или шумните, я сам попробую взять. Как поняли?
- Поняли тебя хорошо, Заноза, но нам ещё полчаса до твоего района, - ответил Витя по прозвищу Трансильванец.
- А мне не меньше часа, я в болоте сейчас.
- Ну, я вас предупредил… Как в район выйдите - маякните. Отбой.
- Понял тебя. Отбой.
- Инфо принял. Отбой.
Не то, чтобы от сердца отлегло, но предупредив сразу две группы, можно быть уверенным, что, самое позднее, через час в округе будет не протолкнуться от наших ребят. Не зря же Виталий Андреевич верховодит в совете Следопытов. Знаю, что некоторые неразумные соседи его иначе чем 'ЭсЭс' и не называют, но орган это не авторитарный, а консультационно-совещательный. По крайней мере, номинально.
'Ой, а что это наш 'кортый воин' задёргался?' - я обратил внимание, что наёмник, сидевший до этого момента спокойно, и где-то даже расслаблено, снова склонил голову набок и начал вертеться из стороны в сторону. Вертеться, это, правда, громко сказано. Он начал просто медленно поворачиваться из стороны в сторону, 'сканируя' окрестные кусты и остовы машин, довольно часто попадающиеся в этом в лесу. (Это наши их сюда отволакивали, расчищая много лет назад трассу 'Москва-Питер').
' Похоже, что у 'Дуба' тоже кое-какая хитрая электроника имеется. Хотя, что в этом удивительного? Скандинавия от бомбардировок практически не пострадала, а 'Эрикссон' и 'Нокия' далеко не все свои заводы в Китай перевели. Так что если он на шкандыбал работает, те с лёгкостью могли подкинуть 'вкусненького'.
'Язык' теперь был мне необходим позарез, одно дело, когда у меня мелкие разборки с чрезмерно
