контрразведки занялись им всерьез и отчитались о результатах.
Судья Морн ударил молоточком по столу.
— Мэм, напоминаю, что время перерыва уже закончилось, и я должен продолжать вести процесс.
— А я разве вам мешаю? — сказала Шейла, и уселась в первом ряду, так чтобы быть напротив Эвридики.
— Хорошо. Я надеюсь, сейчас у вас не будет возражений, если суд уберет данное вещественное доказательства из зала?
— Вы называете эту девушку вещественным доказательством? — возмутилась Шейла, — да как вы можете?
— Извините, мэм, но она проходит по делу, как программный комплекс, содержащий юридически значимую информацию. И пока никто из участников процесса не возражал против такого определения.
— Нет, вы слышали? — Шейла снова повернулась к залу, — консерваторы говорят, что они против сегрегации, что у нас свободная страна, в которой все люди равны, независимо от цвета кожи. А оказывается достаточно черную девушку назвать каким-то, прости господи, программным комплексом, и тогда можно заковать ее в колодки и изнасиловать.
— Поймите, миссис Енси, — вмешался Стилмайер, — это действительно не человек, а лишь программа, которая кажется черной девушкой. Она могла бы казаться белой или зеленой. Это объемная картинка. Говорить о ее расе все равно, что говорить о расе Микки-Мауса.
— Прокурор как-вас-там, я что, по-вашему, похожа на слепую?
— Нет, но…
— Значит, когда я смотрю на вас и вижу белого мужчину, зрение мне не изменяет, верно?
— Да, но к чему вы…
— Так вот, — перебила Шейла, — когда я смотрю на Эвридику, то вижу черную девушку, а не Микки- Мауса, как вы тут пытаетесь меня убедить.
В зале раздались смешки и нецензурные реплики в адрес прокурора.
Судья ударил молоточком по столу.
— К порядку, джентльмены! Мэм, я должен напомнить, что вы не являетесь участником процесса, и по закону я должен прервать ваше выступление.
— А почему это я не могу стать участником процесса? — спросила она, — я считала, что у нас в стране правосудие для всех, а вы говорите, что оно только для белых. Может, откроем Конституцию, и проверим, кто из нас прав?
— Вы можете стать участником процесса, — терпеливо ответил Морн, — но для этого законом предусмотрена определенная процедура, которая одинакова для всех. Если вы свяжетесь с любым адвокатом, он объяснит вам это более подробно.
Шейла повернулась к Лейву, который уже полчаса скучал на скамье подсудимых.
— Мистер Ледфилд, вы ведь адвокат?
— Да миссис Енси.
— Тогда вам лучше, чем мне понятно то, о чем сейчас сказал судья.
— Мне это полностью понятно, — уточнил Лейв.
— Так, — вмешался судья, — я объявляю перерыв еще на… Ледфилд, сколько вам нужно времени, чтобы разъяснить сенатору Енси ее права в судебном заседании?
— Нисколько, ваша честь, — ответил он, — миссис Енси, вам…
— Называйте меня просто Шейла, — перебила она, — не люблю этих церемоний.
— Хорошо, Шейла. Вам всего лишь нужно сделать заявление в общественных интересах о справедливости при отправлении правосудия, а именно, об установлении гражданского статуса персоны, участвующей в процессе под именем Эвридика.
— Отлично, Лейв! — воскликнула она, — Судья, вы слышали мое заявление?
— Нет, мэм, я слышал заявление мистера Ледфилда. Но мне пока неизвестно, что он представляет ваши интересы.
— Ну, так я вам говорю, что он их представляет! — сказала Енси.
— А мистер Ледфилд согласен представлять ваши интересы?
— Ваша честь, я согласен представлять интересы миссис Енси в качестве адвоката, на условиях работы для общественной пользы, в соответствии с…
— Достаточно, — перебил Морн, — суд выносит определение из двух пунктов. Первый: по заявлению третьего лица, Шейлы Енси, рассмотреть в заседании вопрос о гражданском статусе персоны, известной суду, как Эвридика. Второй: принять к сведенью, что интересы третьего лица будет представлять адвокат Лейв Ледфилд. Есть ли у кого-либо протесты по вынесенному определению?
Он бросил быстрый взгляд на прокурора.
Прокурор сделал вид, что внимательно рассматривает запонки на своих манжетах.
— Протестов нет, — заключил судья, — в каком статусе адвокат миссис Енси предлагает рассматривать упомянутую в определении персону?
— В качестве свидетеля по слушаемому делу, — ответил Лейв.
— Мистер Ледфилд, а вы не находите, что статус свидетеля может быть признан только за человеком?
— Насколько я помню, ваша честь, закон говорит, что свидетелем может быть любое дееспособное лицо, которому известно что-либо по существу дела. Закон не определяет, кто является человеком, следовательно, таковым в процессуальном смысле является любая дееспособная персона.
— То есть, — сказал Морн, — вы предлагаете проверить дееспособность Эвридики в судебном заседании?
— Да, ваша честь.
— Что ж, это резонно… Эвридика, вы готовы ответить на вопросы суда?
— Да, господин судья.
— Осознаете ли вы смысл совершаемых в суде действий?
— Извините, господин судья, — сказала Эвридика, — я не вполне поняла вопрос. Имеется в виду общий смысл судебных процедур или смысл действий суда в конкретном деле «народ против Лейва Ледфилда»?
— Я сейчас спрашиваю о конкретном деле.
— Да, господин судья. Мистер Ледфилд обвиняется в ряде преднамеренных убийств, совершенных посредством компьютерного сервиса. Суд выясняет вопрос его виновности или невиновности путем опроса свидетелей и исследования вещественных доказательств.
— В таком случае, понятны ли вам права и обязанности, которые у вас будут в случае, если суд признает вас надлежащим свидетелем по этому делу?
— Да, господин судья. Я буду обязана говорить всю правду и ничего, кроме правды о том, что существенного для конкретного дела мне известно. Я буду иметь право отказаться свидетельствовать против себя и своих близких.
— У вас есть близкие? — удивился Морн.
— Я не исключаю, что суд согласится рассматривать мои отношения с некоторыми лицами именно как с близкими, — ответила она.
— Странно, — заметил судья, — но вернемся к вам. Коль скоро вы упомянули о праве не свидетельствовать против себя, то, видимо осознаете, что можете оказаться обвиняемой по данному делу,
